Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия
Шрифт:
– Он же с вами в Нижний Тагил на гастроли уедет, ваш басист. Кто баню организует?
– Так мы же на один день едем в этот Тагил. В субботу утром выезжаем, даём два концерта, и вечером опять в Свердловске. Вернёмся, думаю, часикам к 9 максимум, учитывая, что последний концерт закончится около шести вечера. Так что, если даже твои поэты после своего второго выступления захотят попариться в субботу – думаю, можно будет попросить Лёшу организовать. Ну или в воскресенье. Они же после вашей студии не улетят в Москву?
– Вряд ли, вечерних рейсов из «Кольцово» в Москву нет.
– Тогда я договариваюсь с Лёшей?
– Договаривайся, – кивнул я. – Но только я лучше сначала сам съезжу,
Я не большой специалист в банном деле, но баню в общем-то люблю, иногда в охотку можно попариться. И эта баня-сруб мне понравилась. Лёху я уже знал, он меня тоже и, показывая баню, даже затопил её, после чего мы неплохо так попарились, охаживая друг друга дубовыми вениками. Были у него и берёзовые, но Лёха заявил, что дубовый веник считается мужским, самым прочным, за счет большей площади листа хорошо «разгоняет» жар. А собрать его в нашей климатической зоне куда труднее, чем берёзовый, так что ценится больше. Хотя, возможно, кто-то из гостей предпочитает веники из берёзы – таковой будет предоставлен без проблем.
В общем, покинув баню, я почувствовал себя словно заново родившимся. Надеюсь, Евтушенко и его товарищам она тоже понравится. Если они действительно доберутся до неё. А то вон Лёха в таком предвкушении… Он лично собрался парить знаменитых гостей.
Между тем у нас с «радиотехниками» активно шла подготовка к концерту, который должен состояться 23 февраля в драматическом театре. Наш политехнический ВИА удостоился чести на нём выступить с песнями «Комбат» и «Там, за туманами». Сделаем, так сказать, приятное и армии, и флоту. Впрочем, композиции для концерта отбирал худсовет, как и песни других исполнителей на этом вечере перед первыми лицами города и области. Настраивал ребят серьёзно, даже попросил особо волосатых укоротить гривы, мол, если приспичит – потом заново отпустите. Укоротили, пусть и не так, как мне хотелось бы, но всё равно хотя бы на людей стали похожи.
В Свердловск поэты прилетели, как и обещали, ближе к вечеру 18 февраля. Помимо меня и Полины гостей встречали Зимин и Коган. Были ещё журналист и фотокорреспондент «Уральского рабочего», обещавшие особо не наглеть. Хомяков не приехал, и то верно, к чему ему светиться лишний раз? Кем бы он представился? Своим настоящим званием? Или рядовым сотрудником Управления культуры? Оно ему надо?
Было морозно, погода лётная, и мы, стоя за ограждением ВВП, прищурившись, вглядывались в яркое, лазурное небо. Вот наконец появилась точка, постепенно увеличивавшаяся в размерах, вскоре обретшая очертания крылатой машины. Кажется, «ИЛ-62». А ещё через двадцать минут с трапа дружной толпой спускались Евтушенко, Высоцкий, Рождественский и Вознесенский. Высоцкий в дублёнке и без шапки, с гитарой в жёстком чехле. Петь, что ли, в самом деле собрался? Ну а что, тоже вариант, для разнообразия сойдёт. Но опять же, надо будет тогда заблаговременно поинтересоваться репертуаром, чтобы тот же Зимин его утвердил.
Никаких автобусов, пешочком направились к выходу, минуя здание аэровокзала, благо что идти всего ничего. Одетый в какую-то рыжего цвета шубу, Евтушенко меня увидел издалека, возвышавшегося над остальными встречающими, сорвал с головы такую же мохнатую, рыжую шапку и замахал. Я замахал в ответ, правда, обойдясь без срывания шапок. Обычно я старался обходиться кепкой, но сегодня по случаю морозной погоды решил в комплект к пальто нацепить сверху пыжиковую шапку. А что, могу себе позволить! Хоть и жаль где-то в глубине души неизвестного оленёнка… Или нескольких оленят, не знаю, сколько их нужно убить ради одной шапки. Брал, правда, с рук, но новую, сказали, что с завода, и отдал 200 рублей при номинальной стоимости в 150 целковых. Зато я стал счастливым обладателем
Под щелчки затвора фотокамеры улыбающийся Евтушенко обнял меня, хлопая по спине:
– Ну здорово, тёзка! Насчёт бани решил вопрос?
Вот! Кто о чём, а вшивый о бане… Я даже, кажется, покраснел от таких мыслей. Евтушенко – и вшивый.
– Будет баня, – наконец выдохнул я. – Тут в пригороде есть одна, лично смотрел. Хозяева с радостью примут или завтра после второго выступления, или в воскресенье, после студии. В понедельник утром у вас уже вылет в Москву.
– Здорово! Народ, слышали? Баня нас ждёт!.. А это, если не ошибаюсь, твоя девушка?
– Жена!
– Точно! В Юрмале в летней одежде вы выглядели слегка иначе, – расплылся он в улыбке. – Вас вроде бы Полина зовут?
Евтушенко галантно поцеловал ручку моей супруге, а затем наконец обратил внимание на остальных встречающих, которых мне пришлось представлять. Все наши старались сохранять солидный вид, хотя по глазам было заметно, что взволнованы. Оно и понятно, не каждый день такие звёзды на уральскую землю падают со своего небосвода. Я и то вон мандражирую, хотя это вполне объяснимо; сам затеял, и случись что не так – моя голова первой полетит с плеч.
Корреспондент успел спросить у Евтушенко, что он сегодня будет читать со сцены, на что тот ответил, мол, приходите, сами всё увидите и услышите. После чего гости проследовали к поджидавшему их красному микроавтобусу – эта был польский «Nysa-521», закреплённый вместе с водителем за поэтами на все два дня их пребывания в Свердловске. Я, кстати, заглядывал в салон – комфортно и печка хорошая. Мы же с Полиной приехали на своём «Москвиче», не желая проситься к кому-нибудь в попутчики.
– А что за баня? – спросил негромко меня Зимин, когда прилетевшие уселись в микроавтобус, но сам он присоединяться к ним пока не спешил. – Почему я не в курсе?
Пришлось вкратце объяснять. Начальник Управления культуры со вздохом покачал головой:
– Я надеюсь, ничего аморального в бане не планируется?
– Что вы, Аркадий Валентович! За моральный облик наших гостей отвечаю головой.
– Смотри!
Он погрозил мне затянутым в кожу перчатки пальцем, открыл дверь микроавтобуса и забрался в тёплый салон к оживлённо что-то обсуждавшим поэтам.
Зимин не подвёл, заселили знаменитостей в «Большой Урал». Билеты на «Творческий вечер московских поэтов» – как называлось мероприятие на афишах – разлетелись буквально за пару часов. Пронырливый Коган, как я понял, организовал продажу дополнительных билетов на пару сотен приставных стульев и чуть ли не стоячие места. Ну а что, имеет право. Жаль, Полины в Свердловске в этот день не будет, придётся на концерт одному идти. Не успеет она вернуться из Тагила. Но она в общем-то не такая уж фанатка Высоцкого, а с Евтушенко и Вознесенским уже и так знакома, ещё по Юрмале. Да и в аэропорту видела всю команду, так что так или иначе, а будет что вспомнить.
Когда постояльцы получили ключи от своих двухместных номеров (на одноместные люксы Зимин всё же не расщедрился), я протянул Евтушенко руку:
– Ну, до завтра?
– А вы что, с супругой компанию за ужином нам не составите?
Я покосился на Зимина, тот сам планировал составить компанию поэтам в ресторане «Большого Урала», о чём их, я так понял, известил по пути к гостинице. Зимин, в свою очередь, покосился на меня.
– Мы бы и с радостью, но Полине рано утром вставать, они с гастролями от филармонии на гастроли в Нижний Тагил уезжают. А я отвезу её на машине в филармонию, где у них сбор. И она у меня хорошо поёт, когда высыпается, – добавил я чистую правду.