Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия
Шрифт:
Жена предприняла слабую попытку меня переубедить, мол, к чему такие жертвы, но я заявил, что жертвую учёбой во имя любви, вернее, во имя любимой, чтобы больше находиться рядом с ней. И вообще какая это жертва… Диплом-то получу такой же, и вообще не факт, что буду работать по специальности. Я так-то член Союза композиторов, могу вообще балду пинать хоть до конца жизни, выдавая раз в год по песенке. Полина помолчала, обдумывая услышанное, и вздохнула:
– Ты мальчик большой, поступай, как считаешь нужным. А ты уверен, что удастся достать путёвку, да ещё и на двоих?
– Решим, – уверенно заявил я.
Хотя, честно говоря, в
Вадим тоже не был в восторге от этого моего решения, но понимал, что семья для меня сейчас на первом месте.
– А кстати, что у вас со свадьбой? Полина говорила, вы чуть ли не этой осенью играть собирались.
– Была такая мысль, – отмахнулся Вадик. – Но Настины родители хотят, чтобы она сначала закончила училище, а потом пусть делает, что хочет. Так что придётся подождать как минимум полтора года. Ну и я как раз закончу институт. Другое дело, что неизвестно, куда кого распределят, вдруг её отправят преподавать сольфеджио в её родной Камышлов…
– Не боись, решим вопрос, – самоуверенно заявил я.
А дальше я вечером набрал номер домашнего телефона Ельцина.
– Кавказские Минеральные воды? – переспросил Борис Николаевич. – На двоих? Куда именно хотите? Пятигорск, Кисловодск, Ессентуки, Железноводск? Без разницы? А на какие числа ориентировочно? Чем раньше – тем лучше? Ясно… В принципе, нет ничего невозможного… Завтра сможешь так же вечером перезвонить?
Путёвку на двоих Ельцин достал, была она от того самого профсоюза работников культуры, в котором числилась моя жена. В Пятигорск, в «Санаторий имени М. Ю. Лермонтова», на 10 дней, с 12 по 22 октября. То есть время в запасе ещё имелось, так как чествование олимпийцев в Кремле должно было состояться 5 октября. А 29 октября снова в Москву ехать – на вручение премии Ленинского комсомола. Из оргкомитета на днях звонили, просили всенепременно быть.
4 октября наш самолёт приземлился в ставшим уже почти родным «Домодедово». Хоть убей – не помню, случались ли в прежней реальности встречи генсеков с олимпийцами, что впоследствии вошло в норму при том же Путине. Может, это я так на ход истории повлиял?
Из аэропорта я сразу поехал в уже знакомую гостиницу «Россия», где проходила регистрация участников мероприятия. Сам же приём будет проходить завтра в 11 часов в Георгиевском зале Большого Кремлёвского дворца. То есть две ночи мне предстояло провести в «России», причём вторую не полностью, так как в 5 утра я уже должен был на такси отправиться в аэропорт.
– Ваш номер одна тысяча сто восемнадцатый, на шестом этаже, – сказал администратор за стойкой, протягивая брелок с ключом. – Лифт направо.
– Спасибо, знаю.
Не успел заселиться в номер на двоих, как принесли тот самый костюм, в котором я шёл на церемонии открытия Олимпийских Игр. Отглаженный, на вешалке, ещё и полуботинки те же самые. Надо же…
Раскидал вещички, принял душ… Интересно, кого ко мне подселят, думал я, сидя перед телевизором. Шла какая-то образовательная программа. На остальных трёх каналах вообще показывали тоскливую ересь. С одной стороны, унылое всё-таки телевидение, а с другой – время-то рабочее,
В этот момент раздался деликатный стук в дверь.
– Да, входите.
Дверь распахнулась и на пороге возникла фигура улыбавшегося Бори Кузнецова.
– Ну здорово, что ли!
Мы обнялись, причём, учитывая Борькины габариты, я старался не слишком сильно сжимать его в своих объятиях.
– А я гадаю, кого ко мне подселят…
– А мне ещё администратор сказала, что боксёр какой-то, здоровый, в 108-м заселился, – всё ещё улыбался Боря. – Славка-то москвич, ясно, что из дома на награждение поедет, ну я сразу понял, что она про тебя говорила. Будешь?
Он поставил на стол бутылку без опознавательных знаков.
– Тесть гонит, чистейший самогон, как слеза.
– Давай лучше завтра после награждения.
– Ну смотри.
Боря не без сожаления убрал бутылку обратно в «дипломат», такой же, как у меня, только чёрный. Я с собой много вещей не брал, командировка короткая, всего на пару дней. Запасные трусы, носки, рыльно-мыльные принадлежности, включая одеколон… У Кузи, как мы промеж себя звали Бориса, имелся примерно такой же набор, так что наличие «дипломатов» было вполне объяснимо.
После ужина всех олимпийцев собрали в актовом зале гостиницы. Подтянулся и Слава Лемешев. Причём глаза его подозрительно блестели, и попахивало винцом. Эх, Славка, Славка… Вскоре появился некий Юрий Павлович из Общего отдела ЦК КПСС, который провёл с нами инструктаж.
– Завтра в 9.30 все собираемся в холле и вместе со мной ждём, когда ко входу в гостиницу подадут три автобуса. В первый автобус садятся баскетболисты и ватерполисты…
Слушая говорившего, я одновременно прикинул количество собравшихся. М-да, человек сто будет. Правда, немалую часть составляли представители командных видов спорта. 12 баскетболистов, 12 волейболисток, 11 ватерполистов… Плюс победители командного первенства в женской спортивной гимнастике, женской рапире, шоссейники-велосипедисты… Да это дорогой Леонид Ильич награждать упарится. Если действительно каждому на грудь что-то вешать будут. А может, этим другие займутся, а Брежнев только поздравлением ограничится.
Это ещё тренеров не пригласили, хотя, я слышал, им тоже будут вручены соответствующие награды, но, так сказать, на местах. Немного, на мой взгляд, несправедливо, но не мне указывать, кому и что как нужно делать. Моё дело – сидеть и слушать, что говорит ответственный товарищ из ЦК, и строго выполнять полученные указания.
В назначенное время все олимпийцы собрались в холле гостиницы. Заметил, что Борзов и Турищева стоят в сторонке, о чём-то вполне мило беседуя. Ах да, это же будущие муж и жена! Только сейчас этот факт всплыл в моей памяти. Свадьба должны состояться в 1977 году. Ну что ж, брак двух олимпийских чемпионов – дело достойное. Совет, как говорится, да любовь.