Мой ангел-хранитель
Шрифт:
– У Тора родился ребенок?
– Ох, прости, забыл тебе об этом рассказать, - саркастично извинился маг.
– Как ты мог от меня такое скрыть?
– она игриво ударила его легонько по плечу, отчего тот рассмеялся.
– Ты бы все равно об этом узнала позже. Гляжу, вы с Фостер сдружились. Она бы рассказала, - заметил Локи, подмигивая жене одним глазом.
Они шептались так, стоя возле столов, смеялись о чем-то, и никто не замечал их, только когда Локи усадил жену на трон, а затем сел рядом, народ поднялся со своих мест, устремляя свои взгляды на прекрасную пару, и каждый опрокинул кубок с вином за почтенных правителей. Затем начались танцы, песни, соревнования, пьянки, смех, веселье. Все превратилось в самый обычный пир, именно таким он и должен был быть. Сигюн неоднократно
На протяжении всего вечера, который казался невообразимо долгим, Сигюн практически не общалась с Локи - он был увлечен беседой с Тором. И деве это было по душе, она была рада наблюдать их такими, какими она их не видела никогда, и она украдкой изучала их отношения взглядом, радуясь про себя. Сигюн отвлекалась также на разговоры с Джейн, которая рассказывала ей про Еву, и в глазах землянки воцарялось невообразимое счастье, а Сигюн же все не могла представить такого грозного, но по истине добрейшего Тора отцом, хотя она уверена, что папа из него просто замечательный. Их маленькая девочка осталась на Земле под присмотром Сэлвига, который пришел в норму после небольших психических отклонений из-за вторжения Локи в его разум. Этого ученого Сигюн помнит, и помнит и знает, что сделал с ним тогда супруг, но она сейчас впервые услышала от Джейн, что из за всех происшествий у Эрика остались плохие отпечатки, более того - некая неуравновешенность, которая сейчас уже стала прошлым, как и все события Мидгарда. Джейн не отправилась бы в Асгард, если бы не была уверена, что её заботливый друг не присмотрит должным образом за своей племянницей, как Сэлвиг сам называл Еву. Сразу после праздника на следующий день Тору и Джейн вновь предстоит покинуть золотой мир Богов, но это будет только завтра, а пока идет пир, можно забыть обо всем, можно лишь радоваться и веселиться, что в принципе и делали гости. Это время стало просто грандиозным за все времена несчастий, что настигли Асгард, и кто бы мог подумать, что смутное время рассеет тот, кто его создал - Бог обмана.
Сигюн видела, что в компании воинов сидит Сиф, только взгляд её невесел. Эта девушка вновь боролась за правду и потерпела поражение, её упрямый нрав не позволял преклониться пред Локи, и Сигюн не могла наблюдать за её гневом. Почему-то деве стало ужасно жаль асинью, прошлое для неё осталось той чертой, за пределы которой она давно шагнула, при этом оставив там какой-то важный кусочек своей души. В том прошлом был ещё не имеющий семьи Тор, был лучший друг и соратник Фандрал, была надежда, была правда, которая устраивала всех, будучи ложью. Устраивала всех, кроме Локи. Вот теперь он создал свою правду, в которую слабо вериться именно Сиф, в то время как другие радуются жизни под властью нового правителя.
Сигюн не смело приблизилась к воительнице.
– Позволишь присесть?
– спросила дева ненавязчиво.
– Царица спрашивает у поданной разрешения?
– со злой усмешкой бросила асинья, однако потом ответила: -Садись.
Сигюн опустилась рядом с ней на стул, невольно она разглядела лицо Сиф, на котором красовалась легкая косметика, розовые губки были сомкнуты в тонкую полоску, глаза опущены, и что выражает взгляд нельзя было различить из-за пушистых ресниц, тем не менее без этого было ясно, что внутри Сиф есть только печаль и злость, с которыми она не желает расставаться.
– Знаешь, когда-то я была в подобной ситуации, как ты сейчас. Все вокруг веселились, а мне хотелось реветь навзрыд, все хотели жить, а мне хотелось сгинуть в пропасти и никогда больше не возвращаться, - начала Сигюн, обращая на себя внимание валькирии.
– Только причины у нас с тобой разные, я не могла дальше жить, когда потеряла Локи, когда сидела на поминальном вечере, наблюдая, как все поднимают тосты, смеются и шутят; ты не
– Ты сама-то в это веришь?
– холодно процедила асинья.
– Я верю в него. Ты можешь считать меня глупой. Как угодно. Я говорю тебе это не для того, чтобы ты встала на колени, приняла Локи и меня как правителей, я говорю это потому, что ты должна последовать примеру моего мужа, как бы странно это не звучало. Постарайся все изменить в себе, пересмотреть. Есть ошибки, которые нельзя исправить, с ними можно только жить, и твои ошибки в этот список не входят. Подумай, - Сигюн потрепала асинью по плечу, а затем покинула её, оставив одну со своими раздумьями.
За окном уже гуляла глубокая ночь. И гулянка во дворце продолжается. Пары танцуют, музыканты выводят на своих инструментах нежные мелодии, где-то раздается хохот воинов, слышны то и дело звуки разбивающихся кубков, а затем крик, радостный и торжественный: “Ещё!”, а потом смех. Сигюн смотрит в окно, наблюдая, как от морозной ночи инеем покрываются деревья и земля, по небу пробегает отблеск сияния звезд и галактик, и над морем клубится туман, холодный и белый. Кто-то сзади нежно берет её за руку, подхватывает, словно это не рука, а нежный лепесток цветка. Сигюн оборачивается и сталкивается с мужем, который тут же накрывает её губы своими, так неожиданно и так горячо. Даже через одежду девушка чувствует, как Локи напрягся, ощущает, как и у неё внизу живота все вдруг собралось в комок, когда его руки нарочно коснулись её оголенной спины.
– Сюрпризы ещё не закончились, любимая, остался последний, - шепнул он на ушко, снова нарочито касаясь губами мочки.
– Ты сведешь меня с ума, - расслабленно проговорила дева, шумно выдыхая, явно поддаваясь его чутким прикосновениям.
Таинственность супруга заставляет внутри неё все сжаться от ожиданий. Как же она любит эти моменты, хотя они и такие мучительные, как же она любит, когда он забирает её разум.
– Это мое самое любимое занятие - сводить тебя с ума, - он крепко обнял её за талию, нагнулся снова к ушку и тихо сказал какое-то невнятное заклинание, которое вмиг переместило их в пустынный, мрачный коридор, где лишь горели блеклые свечи. Локи притянул жену к себе, почувствовав, что она задрожала от холода, который просочился в коридоры через открытую балюстраду. Маг укрыл супругу своим плащом, накинул его на её хрупкие плечи, еще крепче прижал её к груди, а потом они направились к лестнице.
– Куда мы идем?
– вдруг спросила Сигюн, согревая замерзшие руки своим дыханием.
– Ну, во-первых, подальше от этих морозных коридоров, - Локи взял в свои ладони её пальцы, стараясь согреть их мягким потиранием.
– Завтра же прикажу застеклить эти балюстрады, - выругался он, про себя упоминая работников-недотеп.
– А во-вторых?
– вновь послышался голос девы.
– Во-вторых, мы идем в наши покои.
– Он улыбнулся.
– Заметь, не в покои Локи, куда после свадьбы переехала его супруга, а в наши покои, предназначенные для нас, для нас троих.
Они дошли до огромных дверей, украшенных красивой резьбой, различными узорами в виде рун, по которым сразу можно было понять, кому принадлежат эти комнаты. Сигюн с замиранием сердца вошла в распахнутые двери, которые Локи предусмотрительно открыл перед ней. Он пропустил её вперед, с горящими глазами отмечая, что фигура её вновь сводит его с ума. Кажется, они делают это по очереди, сначала он, потом она, только на все это у них, у каждого свое оружие.
Пред глазами ванки расстилалась огромная гостиная, которая была чуть меньше тронного зала. Девушка с открытым ртом наблюдала эту красоту, со сдержанным дыханием любовалась головокружительными сводами, обделанными золотом. Взгляда не хватало, чтобы разом вобрать в поле зрения всю дивность комнаты.