Мой ангел-хранитель
Шрифт:
На улицах все же была суета, к какой привык народ, какая была для него совершенно нормальной жизнью, но не редко можно было встретить опечаленных бедолаг, скорбящих женщин, мужчин, даже детей, которые потеряли на войне своих родных. Горесть от пережитого не могла оставить некоторых по сей день, многие перенесли тяжелую утрату, найдя в списке погибших своих близких, обнаруживая их тела среди гор убитых, распознавая в павших своих родственников, мужей, детей, братьев, сестер, матерей…
Сколько слез было пролито на похоронах и поминальных вечерах, и все эти слезы Сиф с трудом могла видеть на глазах людей, и ей было не менее сложно сдерживать в себе свои личные эмоции. Долгие месяцы она еле могла ходить из-за полученного ранения в ногу, но теперь лишь
Когда громовержец вернулся в Мидгард, а это произошло через два месяца после окончания войны, Сиф снова опустела внутри, и только недавно более менее начала приходить в норму. Убивая в себе переживания, мучения, она заставляла себя стать прежней, жить в гордом одиночестве, служа своему миру верой и правдой.
Было не менее сложно осознать и потерю такого замечательного воина, как Тюр. На поминальном вечере Локи в особенности много говорил о своем помощнике, ведь он являлся его правой рукой в большинстве государственных дел. И люди со слезами на глазах принимали тот факт, что больше нет стольких людей, нет тех, кого знали всю жизнь, с кем росли, бились бок о бок, ели за одним столом, виделись каждый день… И это было невыносимо.
Поминки с присутствием Локи прошли и в Ётунхейме и в Ванахейме. Тогда царь Асгарда покинул свой мир на несколько дней, вначале обращаясь ко второму государству вечной зимы, где в итоге похоронили тело Фенрира, а после направился в Ванахейм, принося большие извинения и соболезнования Ньёрду.
И самому магу было не легко видеть всю эту грусть, но совесть не грызла его, хотя он прекрасно знал, что в гибели этих людей виноват только он один, и вина его выстроилась очень давно, дойдя до сегодняшних дней, переходя в настоящую катастрофу.
…Весеннее солнце разливает свое тепло, укрывает им асгардскую землю, радует угнетенных людей, и улыбка изредка мелькает на их губах. Этот день выдался одним из прекраснейших этой весной, когда просто нельзя рассиживаться дома, когда стоит выйти навстречу летящему ветерку, расправить руки, закрыть глаза, когда палящее солнце заглянет в них, и наслаждаться объятиями свежести и спокойствия.
Однако Сигюн вот уже который день не выходит никуда дальше дворцового сада, дальше своей любимой беседки, где каждый день гуляет вместе с новорожденной Астрид и Вали. Старший сын постоянно пропадает вместе со строителями, добровольно вызываясь им помочь, но вначале получив на это одобрение отца.
Царица сидит у окна в спальне и кормит грудью маленькую дочку, которая только что пробудилась ото сна. Сообщив о своем пробуждении матери беспокойным плачем, Астрид прервала сон и ванки тоже. Несколько ночей подряд уснуть Сигюн удается редко, она спит только тогда, когда спит дочь, а ночью, как правило, у детей всегда возникают капризы. Чаще всего Сигюн по ночам одна, Локи приходит только под утро, и обычно застает супругу только что уснувшей, при чем даже не подозревая, что до этого всю ночь она не смыкала глаз. Сегодня ночью Астрид уснула лишь под утро, да и то не на долго, а после этого уснула только днем, давая и маме своей маленькие часы отдыха, которых, к сожалению, было ей недостаточно. И тем не менее, забрасывая всю усталость в дальний угол своего тела и разума, Сигюн подошла к колыбельке, взяла дочку на руки. Как же вновь приятно держать младенца, свою родную кровинку, которую была огромная
– Славная моя, - улыбается Сигюн, чуть покачиваясь, поглаживая дочку по головке. Поразительно, что ребенок напоминает своего отца почти так же, как когда-то напоминал Нари. Такие же озорные зеленые глаза, такие уже заметно густоватые темные волосы и ни капли черт от Сигюн, хотя это и неудивительно, ведь дочери всегда похожи на своих отцов.
Девочка причмокивала, испивая из груди мамы теплое молоко, маленькими ручонками цепляясь за её нежную кожу. Сигюн умилялась, глядя на свое третье дитя от любимого мужчины, замечая на личике ребенка тени выражений, напоминающие Локи. В Астрид, Сигюн чувствовала, было что-то такое, чего ей не было дано понять, что-то необычное, словно некая бесподобная сила, что не давалась ни одному ребенку за все время существования Вселенной, и в самом деле было даже как-то боязно задумываться, что могла перенять от своего папы-колдуна его дочь, его третье кровное дитя.
Кормление длилось около десяти минут, и когда Астрид плотно пообедала, Сигюн уложила малышку обратно в уютную колыбельку, перед этим завернув в легкое покрывало. Сигюн уселась рядом, все не переставая любоваться маленькой дочкой. Однако усталость брала свое, и ванка чувствовала, что засыпает буквально на ходу. Чтобы этого не допустить, она взяла с полки книгу, даже не смотря на название и содержание, абсолютно не разбирая, по вкусу ли ей такова, а после вернулась на кушетку к колыбельке, одной рукой покачивая её, а второй открывая книгу.
Дверь тихонько скрипнула, и в комнату вошел Локи, появился неожиданно, как всегда. Бросив на него счастливый взгляд, Сигюн глубоко вздохнула, заставляя себя упрятать все свое недомогание, чтобы не расстраивать супруга. Колдун медленно подошел к жене, опустился рядом, не сводя при этом глаз с маленькой Астрид. Бледное лицо его вновь украшала эта легкая, загадочная улыбка, в глазах горел яркий огонь изумрудного оттенка, и в каждом его движении была видна ласка и забота.
– Мы поели, погуляли, поспали, потом снова поели, - отчиталась девушка, лучисто улыбаясь. Локи кивнул головой, а после посмотрел на свою жену повнимательнее, и бледность её лица, круги под глазами и усталость даже в её речи совсем не порадовали его. Хотя она изо всех сил старалась показаться ему радостной, веселой и бодрой.
– Ты скоро окончательно зачахнешь, Сигюн. Нужно иногда отдыхать самой, - отвечает он, прикасаясь прохладной ладонью к её щеке, большим пальцем очерчивая скулу.
– Я в полном порядке, просто не выспалась сегодня - пожала плечами ванка.
– Ты меня все равно не переубедишь, я вижу все на твоем лице, - Локи нагнулся к колыбельке, протянул изящную ладонь к дочери, которая с интересом начала щупать её маленькими пальчиками.
– Наша девочка тебя выматывает, а я все занимаюсь своими делами, - виновато проговорил маг.
– Милый, я же не в первый раз родила, я знаю, сколько забот и хлопот доставляют дети. Точно так же я не спала и с Вали, и с Нари. Для меня это начинает входить в привычку, - она все беспечно улыбалась, потирая сонные глаза, сияющие морским цветом.
– Вот именно. Так, - Локи, задумываясь пару секунд, быстро пробежал глазами по комнате, а после взял прогулочную детскую корзину и, забрав Астрид из кроватки, положил её туда.
– Ты воспитывала наших двух сыновей, а меня не было рядом почти никогда, ты не спала с ними ночью, когда я пропадал на военных советах, а в случае с Нари - вообще сидел в тюрьме. Теперь я побуду рядом с нашей дочерью, а ты отправляйся в постель и спокойно засыпай, - маг подошел к девушке, которая хотела было возмутиться, но он прервал её: -Не спорь с мужем. Немедленно ложись спать, а за Астрид не беспокойся. Да, и отдай мне книгу, - он выхватил предмет из её рук и положил на прикроватную тумбочку.