Мой ангел-хранитель
Шрифт:
– Локи, ты уверен, что справишься?
– не очень доверчиво девушка скосилась на Лафейсона, но недоверчивость её была в том, что её любимый муж ещё ни разу не сидел с грудными детьми, а тут вдруг так неожиданно взял на себя всю ответственность.
– Разберемся. Отдыхай, родная. На тебе лица нет, ты устала, - он приблизился к ней и нежно поцеловал в губы.
– Я закрою дверь, чтобы тебя никто не тревожил.
– Хорошо. Ты только буди меня, если что, - попросила дева, укладываясь в кровать, закутываясь в пуховое одеяло.
– Думаю, это не понадобиться. Я разбужу тебя только в том случае, если снова начнется война, - он шутливо усмехнулся.
– Зная тебя, готова поспорить, что тебе под силу устроить войну, пока я буду спать, - вздохнула Сигюн, с озорной
– Мне под силу все, дорогая. Отдыхай, - подмигнув ей одним глазом, маг взял дочку, а после покинул спальню, плотно закрыв за собою дверь.
На протяжении всего этого дня, до самого заката Сигюн спала. На небесах уже погасли яркие лучи солнца, а вечерние сумерки проникли в город, когда она распахнула глаза. Из сна её что-то вывело, должно быть, постоянные мысли и беспокойства о том, как без неё справится Локи. Протерев сонливые глаза, разглядев в окно наступивший вечер, Сигюн принялась ругать себя за то, что позволила себе так долго спать, совершенно не думая о детях и муже, которому наверняка сейчас тяжело одному с маленькой дочерью. Глянув в колыбельку, Сигюн обнаружила, что она пуста, а значит, Астрид рядом с Локи. Беспокойство, однако, одолело её, и ванка мигом спрыгнула с постели, направляясь к двери. Хотя вокруг все было тихо, никто не кричал, не суетился, не звал на помощь, более того - за дверьми спальни не было никаких звуков, словно комнаты царские опустели, Сигюн все же переживала, сама толком не понимая причину своего чувства. На секунду деве показалось, что она и вовсе одна в чертоге, и это её больше насторожило, чем обрадовало.
Тихонько открыв дверь, не издав при этом ни малейшего звука, ванка выглянула из спальни. Внезапно до её слуха донесся знакомый, пробирающий и уносящий её душу куда-то далеко, высоко к небесам, возвышая её над мирами, голос. Этот голос был спокойным, умиротворенным, ласковым, нежным, словно вовсе не его голос… Таким она его ещё никогда не слышала. Он что-то говорил с расстановкой, с выражением, что-то рассказывал с глубоким собственным интересом, будто сам не знал, каково продолжение истории. Девушка аккуратно сделала шаг, переступила порог, начала медленно перебирать босыми ножками, чудом оставаясь бесшумной. Выглянув из-за стены, Сигюн увидела самую милую картину, которая только могла быть во всей огромной Вселенной, картину, которую не изобразит ни один художник на свете, ни один, кроме чувств, кроме сердца, кроме души, кроме любви: Астрид лежит в своей уютной корзине, одетая в легкую белую кофточку и ползунки, на тело её было также накинуто белое как пух покрывальце, девочка с любопытством и какой-то заинтересованностью поглядывает на отца, что сидит рядом на кушетке и читает ей книгу с различными сказками. Лицо его меняется по ситуации, которая происходит в написанном: с удивленного на испуганное, с серьезного на веселое, со смешного на грустное, он словно играет неизведанную, но очень интересную роль, особую роль, которая нравится Астрид все больше и больше. И девочка подчиняется эмоциям Локи, улыбаясь, огорчаясь, смеясь иногда, удивляясь, на её личике проскальзывают тени взрослых чувств, которые ещё неизведанны ребенку, которые выражены в детских красках, она будто понимает, о чем ей читает папа. А Локи все переворачивал страницы, а дочка все слушала, даже не думая капризничать, даже не думая засыпать.
Сигюн засмотрелась с легкой улыбкой на мужа и дочку, и ноги сами понесли её к ним. Она вошла очень тихо, дабы не нарушить их идиллию, и Локи, отвлекаясь от книги на полминуты, оглянулся на жену, а после снова принялся ласкать слух дочери своим голосом, волшебным, загадочным. Сигюн и сама заслушалась детскую сказку, которую ей мама не раз рассказывала в детстве, её она знала буквально наизусть, но будто слышала её в первый раз, и не хотелось прерывать льющуюся мелодию голоса Бога обмана.
Так длились минуты, долгие минуты, пока сказка не кончилась, а рассказчик не убаюкал свою дочь, подарив ей на ночь поцелуй, а после приласкал свою любимую жену, в который раз благодаря её за чудо.
Следующий день выдался погожим, как
И на душе было легко от того, что люди постепенно делались прежними, меняя и возвращая к прежнему и свою жизнь, жизнь всего Асгарда.
В царских чертогах играли лучи солнца, создавая зайчиков на полу и стенах, в воздухе витал запах различных вкусностей, которыми служанки уставляют стол: теплое молоко, сладкая выпечка, варенье, творог, жаренный омлет, лимонный чай. И все эти блюда так влекли, что невозможно было прямо сейчас не приняться за завтрак. Именно так и поступили Нари и Вали, уже самостоятельно накладывая себе в тарелку все, чего захочется, а Бирта лишь следила за ними, попутно ухаживая за хозяевами, раскладывая в их тарелки горячий омлет, разливая по чашкам чай, от которого исходил пар.
Локи стоял у балкона, устремляя взгляд неповторимых глаз к горизонту. Его бледное лицо не выражало никаких эмоций, он будто витал в своих мыслях, бесконечно думая о чем-то, и только по тонким, как струна, губам изредка пробегала довольная улыбка. Услышав в комнате капризный плач Астрид, маг словно очнулся, а потом вернулся в гостиную.
– Приятного аппетита, родные, - он подошел к сыновьям, обоих погладив по голове.
– Спасибо, папа!
– дружно ответили они, не спеша уплетая завтрак.
Сигюн в это время уселась на кушетку, утешая Астрид, а после принимаясь кормить её. Локи снова был рядом, как и всю прошедшую ночь. И теперь он стал яснее понимать, каково его Сигюн по ночам, когда неугомонная дочурка не дает спать. Поэтому, отложив государственные дела, он решил отдавать большую часть времени и внимания своей семье.
– Ну что, принцесса? Ты сегодня чуть не разбудила весь Асгард, - проговорил маг, глядя на дочь, что сосала грудь матери. Сигюн засмеялась, поднимая голубые глазки на супруга, мысленно благодаря за то, что он не покинул её сегодня ночью, что он помогал.
– Так теперь будет всегда, пока Астрид немного не подрастет, - ответил он вслух на её мысли. Провел кончиком пальца по лицу девушки, Локи заметил, как его легкое прикосновение заставило деву покрыться мурашками. Сердце в её груди в этот момент пустилось в частый ритм - давно же они не имели возможности насладиться друг другом так, как это было в последний раз… Но ничего, упущенное они ещё наверстают.
Бирта заботливо преподнесла царю горячий чай, за что он кивком головы поблагодарил. Сделав глоток, он вздохнул, ощущая, как внутри все покрывается теплом, такого тепла он никогда не чувствовал раньше, и дело тут было вовсе не в чае, дело было в самой атмосфере, дело было в смеющихся сыновьях, которые шутя о чем-то, доедали завтрак, дело было в любимой жене, которая сидела рядом, кормила грудью новорожденную дочку, дело было даже в этой служанке, с рук которой слетает постоянная забота, словно магия с пальцев колдуна.
Внезапно семейную идиллию нарушил грохот Бифроста, который раздался далеко от столицы, но был как будто близко. Взгляды всех присутствующих заметно вспыхнули волнением, все посмотрели в сторону балкона, но никто ничего толком не мог разглядеть. Локи, оставив чай на столике, проследовал к широкой балюстраде. Откинув белоснежный занавес, встретившись с мягким ветерком, маг взглянул в даль, куда устремлялся радужный мост. Однако разглядывать прибывшего гостя ему приходилось недолго, он отчетливо ощущал присутствие родного человека, да не одного, а целых двух. Улыбнувшись своим мыслям, Лафейсон вернулся в гостиную.