Мой бондфренд, или они друг друга стоят
Шрифт:
Я вновь разревелась, но все же ответила счастливо:
– Да. Я согласна.
Мне на указательный палец надели кольцо и обняли так крепко, что я думала, кости сломают, а потом поцеловали, и мне казалось - потолок и пол поменялись местами, или это у меня так сильно закружилась голова?
Когда меня подняли на руки и понесли в другую комнату, то я, признаться, немного все
– Не бойся, я не причиню тебе боли.
Я поверила. И боли, правда, не было (хотя потом Соколов признался, что своей магией заглушил ее). Были его руки, которые ласкали мое тело. Поцелуи, от которых кружилась голова. Море удовольствия (признаться, я даже заподозрила, что он там тоже что-то намагичил, но он отнекивался и делал честные-пречестные глазки, и я поверила), такого сильного, что мне казалось: мое тело не выдержит и разорвется на куски. Не слишком прекрасная перспектива, но из-за этого удовольствия, она меня нисколечко не пугала.
– Вот это был оргазм, - произнес самодовольно Марс.
Я хотела ответить колкостью, но голова была пустая, словно кастрюля, которую забыли снять с конфорки и суп выкипел под огнем наших чувств. Поэтому я просто слегка укусила его за плечо, намекая на раздражение, но меня поняли совсем по-другому, или наоборот, правильно и решили все негодования заглушить более сильными чувствами.
И комната опять закрутилась, завертелась, словно в аттракционе "Сюрприз".
– Мне не нравится, что ты сделала со своим телом, - произнес в перерыве Соколов и погладил меня на руке по тому месту, где была набита одна из татуировок.
– Мне не нравилась твоя пробитая бровь, а теперь еще и татуировки.
– А мне нравится, - возразила я, - и смотрится... Соколов, ты что делаешь?!
– возмутилась я, почувствовав, что в местах, где он проводит ладонью очень тепло и странно покалывает.
– Убираю их, - невозмутимо ответил парень.
– Что?! Не смей, Соколов!
Я попыталась соскочить с кровати, но меня поймали, а потом еще руки и ноги связали (кстати, не веревкой, а магией, чтоб ей пусто было!), но я и тогда не отступала, а дергалась и вырывалась, хотя все было тщетно. Когда меня перевернули на живот, я не выдержала: разревелась и закричала:
– Пожалуйста, оставь хоть нас спине!
Меня перевернули обратно и недовольно ответили:
– Хорошо. Пока оставлю.
– И отпусти меня! Нечестно применять так магию!
Ноги мои отпустили, а вот руки нет. Вдобавок еще глаза завязали,
– Соколов, ты что делаешь?!
– взвизгнула я, когда почувствовала, как он раздвигает мои ноги.
– Тебе понравиться, - самодовольно произнес он.
И мне, магией его подери, вправду понравилось! Хотя потом я ему все же отомстила: набралась смелости и сама связала. Он вообще не вырывался, зараза, и даже хихикал как девчонка, когда я пыталась его ремнем связать ему руки. Хотя потом, когда я сбегала в ванну за полотенцем и все же привязала его руки к ножке столика (удачно он там стоял!), ему было совсем не до хихиканья. Правда, потом он вырвался (точно, магией себе помог, так как завязала я его руки сильно!) и начал мстить мне, а потом я ему... В общем, мстили мы друг другу до рассвета и остановились, лишь когда я сказала: "брейк!", ибо физически чувствовала себя разорванной на кусочки, а потом заново сшитой и новородившейся невестой Соколова*! А вот душевно я была мыльным шариком: легким, невесомым, который парил над зеленой травой под ярким солнышком и переливался всеми цветами радуги.
[* отсылка к фильму "Невеста Франкенштейна"]
– Я люблю тебя, - тихо произнесла я.
– Это ты намекаешь на продолжение?
– со смешком спросил Соколов.
– Извращенец, - буркнула я и вновь укусила его за плечо, на этот раз сильней.
– Каннибалка, - вернули мне "комплемент".
– Да тебя, попробуй, укуси!
– обижено произнесла я.
– Или голодной останешься, или зубы сломаешь, и потом буду я твою кровушку, через трубочку пить, а мяско в мясорубке...
– Лена, если продолжишь, то я сделаю то, от чего такие кровожадные мыслишки перестанут посещать голову моей невесты.
– Ну вот, оставил невесту голодной, - протянула я со слезами в голосе и даже носом шмыгнула.
– Жадные вы, уйду я от вас... в колбасный магазин.
– Все, ты договорилась!
– со вздохом произнес Соколов и поцеловал, потом крепко прижал к себе и шепнул на ухо: - Я тоже тебя люблю. Кровожадная ты моя невестушка.
А потом наступило утро... и с ним за компанию пришли проблемы. Точнее, одна высокая, плечистая в дорогом деловом костюме, с низким рыжим хвостом и веснушками на хмуром лице, что не выглядело комично, наоборот, устрашающе, потому что мне, спросонья, они показались пятнами крови.
Я проснулась от какого-то беспокойного и неловкого чувства, словно на меня кто-то хмуро смотрит. Открыла глаза, увидела возвышавшегося надо мной мужчину лет сорока и завизжала.