Мой бондфренд, или они друг друга стоят
Шрифт:
– Я не боюсь свадьбы, я боюсь семенной жизни! Соколов, всю свою жизнь обо мне заботилась бабушка. Я не представляю, как бы я жила одна, не говоря уже с мужем, о котором нужно заботиться! Я не умею готовить, меня воротит от уборки, в общем, я полный профан в том, что должна знать жена!
– И это все?
– рассмеялся Соколов и погладил меня по голове, словно маленького ребенка.
– Господи, милая, эта такая глупость! Не умеешь готовить и убираться? Мы наймем кого-нибудь.
Мне стало грустно: я разрывалась между любовью к Марсу и своей привычной жизнью.
Соколов посмотрел на мое лицо и заявил:
– Давай поступим так, когда у меня кончится сила, я куплю квартиру, и ты до лета будешь у меня оставить и привыкать к совместной жизни?
Я посмотрела на него с благодарностью и, расчувствовавшись, быстро поцеловала в губы.
– Ладно, одевайся, - с довольной моськой отстранился от меня Соколов, - а то дядя нас уже, наверное, заждался.
Марс вышел из комнаты, я быстро оделась, зашла в ванну, которая находилась в комнате жениха, умылась, кое-как причесала волосы пальцами и тоже покинула комнату. Он ждал меня у двери, прислонившись к стене.
– Готова?
– спросил Марс и протянул мне руку, отчего у меня возникло чувство, что мы собираемся сделать прыжок с парашютом, а не просто пойти и поговорить с его отчимом.
Мы за ручки прошагали на кухню, где летал приятный запах кофе и гренок.
– Долго вы, - кинул на наши руки дядя Андрей.
Он произнес это как констатацию факта, без намека в голосе или ухмылки, но мне все равно стало неловко. Я попыталась вытянуть руку, но Соколов лишь крепче ее сжал и не отпустил даже, когда мы сели за обеденный стол, наоборот, положил наши скрещенные ладони на него, словно этим жестом кидал вызов.
– Кофе? Гренки? Джем?
– спросил дядя Андрей.
– Спасибо, - ответил за нас Соколов.
Постав перед нами две кружки с кофе, мужчина посмотрел на меня и представился:
– Ардар О'Ши, но в России мое имя - Андрей Петрович Соколов.
–
– Я знаю, - ответил таким тоном, что "я знаю о тебе все, девочка" там невольно звучало.
Пока мы пили кофе и ели гренки с абрикосовым джемом над нашими головами летала дымка неловкости и натянутого спокойствия, и, смотря на два лица, мне казалось, что это ощущаю только я.
А потом меня накрыло знакомое чувство паники и страха. Только теперь ее вызывал Соколов старший. И был приступ паники в несколько раз сильнее.
Я резко вздрогнула и невольно отпрянула назад, уперлась в спинку стула и с ужасом почувствовала, как стул заваливается назад. Упасть мне не дала рука Марса, крепко схватившая спинку, и вернула стул в горизонтальное положение. Я хотела поблагодарить жениха, но повернулась, увидела, что он недовольно смотрит на отчима и решила повременить с благодарностью.
– Что ты почувствовала?
– спокойно спросил Андрей Петрович, полностью игнорируя взгляды Марса.
– Страх и панику, - с неловкостью призналась, под этим требовательным взглядом зеленых глаз.
– Зачем ты это сделал?
– спросил Соколов.
– Что сделал?
– заинтересовалась я.
– Он кинул в тебя импульсом силы, - Марс наконец-то посмотрел на меня, и мне сразу стало лучше.
– Обычно так делают, чтоб почувствовать "отклик".
– Отклик?
– переспросила я.
– Когда человек готов к пробуждению, то его сила откликается на чужую. Как корабль на маяк.
– А ты кидал в меня свою силу?
– уточнила и, получив утвердительный ответ, пробормотала: - Тогда понятно.
– Что понятно?
– спросил Андрей Петрович, всю нашу беседу внимательно следя за мной, словно собака за незнакомцем за забором.
– Почему, когда я только познакомилась с Соколовым, мне, порой, тоже было страшно, и накрывала паника, только не такая сильная, как сейчас, - пояснила я, невольно понизив голос, словно библиотекарь попросил меня вести себя тиши в библиотеке.
– Понятно, - спокойно ответил Андрей Петрович и тем же тоном продолжил: - Она никогда не пробудиться, точнее, только в одном случае.
– О чем ты?
– хмуро уточнил Марс.