Мой дед Иосиф Сталин. «Он – святой!»
Шрифт:
Встретили нас с удивлением, но доброжелательно. Сгорая от стыда, Кукури вылезал из машины. Быстро накрыли стол. Выпили за знакомство. Марина оказалась моложе Кукури и очень милой и спокойной женщиной. Не зря Кукури боялся подойти. Так как «жених» весь красный сидел за столом, как немой, пришлось мне вести всякие разговоры. В целом все прошло хорошо, слава Богу! Уезжая, Кукури долго чему-то улыбался, потом сказал: «Яковлевич, ну ты даешь!»
Вскоре сыграли свадьбу. Получилось торжество как «полагается».
В аэропорту «Внуково» я случайно разговорился с парнем-грузином. Он тоже летел в Тбилиси. До отлета оставалось
Познакомились. Узнав мою фамилию, он оживился и задал понятные вопросы. После этого он официально представился: «Я Алик Бокалишвили из Гурджаани». Расставаясь в Тбилиси, обещал приехать за мной и показать Кахетию. В то время я был холост, свободен и посмотреть край моего знакомого было заманчиво, тем более летом. В Тбилиси Алик приехал с каким-то родственником или другом и на машине мы отправились в неведомую для меня Кахетию.
Кахетия – это страна виноделия. В первую очередь мне показали изготовление вина. Собранный виноград на приемном пункте винного завода загружают в общую громадную воронку. Под воронкой спиральный транспортер подает гроздья винограда в давильную машину. Сок перекачивают в цех брожения, где стоят огромные открытые круглые дубовые емкости. Высота бочек порядка четырех метров и шести метров в диаметре. Когда по ступенькам поднялся наверх, я обомлел: полная емкость как бассейн пузырилась по всей поверхности красного вина Киндзмараули. Ничего подобного в жизни я не видел.
Технолог завода кратко рассказал о сроках брожения вина и контроле. Далее вино по стеклянным трубопроводам перекачивается в цеха хранения и выдержки. На одних заводах вино заливают в дубовые бочки, на других заполняют глиняные сосуды в форме яйца, зарытые по горло в земле. По-грузински они имеют название «чури» или «квеври». Цеха в таких заводах представляют собой абсолютно пустые помещения, где на земляном полу видны замурованные специальной глиной чуть видимые верхние части емкостей – чури.
В деревнях крестьяне хранят свое вино по традиции предков в чурах. Земля дает идеальные условия хранения. Однако требуется большая работа по подготовке их – тщательная промывка от прежнего урожая. Если квеври большой, залезают внутрь и чистят специальными щетками; если небольшой, то чистят щетками сверху. Потом после наполнения вином под миниск, то есть до краев, надо уметь герметично закрыть специальной глиной. Короче это громадный труд. Один родственник Алика в честь нашего приезда открыл квеври. Я сам специальным ковшом (маленькая пустая высохшая тыковка на палке) доставал вино из «подземного хранилища».
Среди незабываемых впечатлений, которые мне подарил Алик Бокалишвили, хочу рассказать о знаковом для меня случае. В одной семье накрыли стол в глубине двора среди фруктовых деревьев.
Провели освещение и с наступлением темноты появились сказочные тени деревьев. Застолье шло как обычно. Вдруг за деревьями послышалась перебрана хозяйки с каким-то мужиком. Пришел подвыпивший сосед. Он узнал, что приехал внук Сталина и хотел убедиться, правда ли это.
Никакие уговоры «на завтра» не помогли: «Где внук Сталина?» – повторял сосед. В конце концов его впустили и посадили за стол напротив меня. Шуметь он перестал. Вечер продолжили. Но он заканчивался. Принесли горячую хашламу (кусками сваренную
В 30-е годы в Москву на учебу приехала из Осетии группа партийных работников. Как-то после выступления Сталина они подкараулили его в коридоре: «Мы, товарищ Сталин, из Осетии, – представилась группа, – нас интересует вопрос – кто Вы по национальности?» Сталин ответил вопросом: «Вы для чего сюда приехали?» – «Учиться!» – «Вот и учитесь, а не занимайтесь ерундой». Несмотря на такую реакцию Сталина осетины считают его своим земляком. Вот к этому народу в гости меня сагитировал поехать мой знакомый Важа Хачапуридзе.
«Ты это куда собрался? – в отчаянии воскликнула Нана, – там только что закончилась война». В 1989 году шла настоящая война. Конфликт спровоцировал спорный вопрос о национальной принадлежности Сталина. Свою безопасность я видел в том, что раз осетины считают Сталина своим земляком, то и в нас стрелять не будут.
Братское отношение ко мне в Москве показали журналисты из Осетии Руслан Горазов и Марат Цебоев. Сам Важа работает в Цхинвали.
На КПП пропустили без разговора. В центре города приятели Хачапуридзе собрали любопытных в небольшом зале. Первый вопрос, разумеется: «Кто Сталин по национальности?» Зал затих. Вот тут я подумал: «Черт меня дернул поехать!» Передо мной стояла дилемма: скажу «грузин», как записал сам Сталин в своей метрике в графе «национальность» – испорчу им настроение. Сказать «осетин», как они жаждали, я не имел права. Я решил поступить наподобие Сталина – уйти от ответа: «А вы как считаете?» – задал я им встречный вопрос. Не дослушав до конца моего вопроса, все закричали: «Осетин! Мы считаем Сталина осетином». – «Ну и считайте, – весело сказал я, – вам никто этого запретить не может». Все были довольны, в том числе и я. Затем последовали стандартные вопросы типа, сколько детей у Василия и Светланы, где живут, почему не приезжают в Осетию и т. д.
На память коллеги Важи подарили мне ракетницу образца 1941 года. При желании они, по-моему, могли подарить и «Калашникова». В Тбилиси Кукури отнес ракетницу к граверу и сделал надпись, как просили осетины: «Евгению Джугашвили от осетинского народа». Надпись в Цхинвали не смогли сделать, поскольку ракетница вручалась в ресторане глубокой ночью. Я, между прочим, мечтал заиметь ракетницу именно военного образца – как напоминание об отце. В ночь под Новый год пускаем ракеты. Всегда имею (покупаю в магазине) запас ракет на всякий «пожарный» случай.
Чтобы как-то завершить спор о национальности Сталина привожу текст письма моего сына Якова Джугашвили под названием «О национальности Сталина».
За последние лет пять-семь со мной несколько раз связывались незнакомые мне люди, которые предлагали провести анализ моей крови с целью установить мое происхождение. (Я в этом вообще не разбираюсь, но оказывается, что есть некие так называемые «маркеры», с помощью которых устанавливают принадлежность человека к той или иной этнической группе). Анализ этот стоит дорого, и эти люди предлагали оплатить всю процедуру Я этих людей, без развернутого разъяснения причин, отсылал туда, куда обычно отсылают тех, от кого хотят избавиться надолго и всерьез.