Мой дом – СССР
Шрифт:
Довольно много партий мы сыграли с ним в свободное от проверки и от развода часовых время. Уже ближе к утру, когда начало рассветать, вдруг громко зазвенел звонок, соединённый с тревожными кнопками постов. Начальник караула быстро взял объёмистую трубку, откуда послышался прерывистый доклад часового с поста номер четыре:
– Товарищ начальник караула, совершено нападение на пост. Неизвестные произвели два выстрела в мою сторону. Пули попали в фонарный столб.
Я не выдержал, прокричал в трубку:
– Махов, спрячься за шпалами и следи за обстановкой, сейчас прибудет тревожная группа!
Мигом в караулке всё зашевелилось: бойцы с оружием занимали места, отведённые для отпора в случае нападения, а мы с начальником
Издали увидев нас, Махов вышел из укрытия:
– Стой, кто идёт? – привычно окликнул нас часовой.
– Разводящий младший сержант Волков, со мной начальник караула старший лейтенант Дубцов с тревожной группой из пяти человек.
Разобравшись, кто есть кто, мы начали выяснять происшедшее.
Рядовой Махов коротко доложил, что по реке двое мужчин проплывали на небольшой моторной рыбацкой лодке, и вдруг один из них начал целиться в его сторону из ружья, как ему показалось:
– Я только отскочил за столбик, услышав выстрелы, как две пули, одна за другой, вонзились в дерево, а мужчины прибавили газу и быстро уплыли. Я тут же взял штык-нож от «калаша» и попробовал выковырнуть свинцовые ошмётки, но меня остановил старший лейтенант Дубцов, сказав, что это пусть останется для следователей.
Утром в части уже все знали о ночном нападении. В караульное помещение прибыло много начальства. Все сошлись во мнении: караул действовал абсолютно верно и все действия были точными.
Наконец-то, уже в конце дня, мы сдали наше дежурство и только к ужину вернулись в роту, очень уставшие, но довольные, что всё вот так закончилось. В казарме нас дожидался командир роты капитан Поздняков. После краткого доклада Дубцова о прохождении караула и обо всех происшествиях на дежурстве, он сказал, что такие провокации были и будут, и хорошо, что часового не задели, а потом вдруг спросил: «А счёт-то у вас какой?» Тут старлей замялся и я, не дожидаясь его, громче, чем нужно, заявил:
– Товарищ капитан, мы успели сыграть десять партий. Счёт десять ноль в мою пользу.
Тут командир роты задорно, как-то по-дружески, захохотал. Видно было, что он доволен тем, что его соперника положили на лопатки.
Осень медленно, но верно начала вступать в свои права. Всё чаще дули прохладные ветры, то собирая в кучи жёлтую опавшую листву и разбрасывая их обратно, то неистово вращая и расстилая вдоль бордюров многочисленных дорожек и площадок нашей части, то собирая облака в чёрные грозовые тучи, то разгоняя их.
В один из таких дней вся наша военная часть построилась на плацу для слушания итогов проведённой командованием осенней поверки. Так уж заведено, что все военные части ВС СССР должны проходить весенне-осенние поверки, то есть два раза в год, весной и осенью, приезжала специальная комиссия и проводила комплексную проверку всей деятельности военной части, куда входили: результаты по учебным занятиям армейцев в наборе знаний по военной технике и вооружениям, результаты проведённых стрельб и учений на полигонах, военная физическая подготовка с проведением марш-броска, строевая подготовка с прохождением рот парадным строем и с песней перед трибунами, знание бойцами устава воинской службы, общая хозяйственная деятельность, питание солдат и многое другое касательно воинской службы. Всё командование части очень серьёзно готовилось к каждой
Но почти на месяц раньше командир роты дал указание: что начинаем готовиться к строевому смотру, кульминацией которого будет являться прохождение всей ротой с песней и строевым шагом колонной по шесть человек перед трибунами. Для этого необходимо найти несколько хороших строевых песен, выучить их и натренироваться пению со строевым шагом. Также выявить в роте более-менее певучих солдат, чтобы они могли тянуть всех, вытягивая на нужную ноту. Вначале, как он советовал, лучше всего пробовать петь всей ротой вне строя, а потом постепенно привыкать к пению уже в строю. Всё это выходило от командира роты не как приказ, а как наставление более опытного товарища. Мы только потом поняли, как он был прав, когда первый раз запели всей ротой. Вышло как всегда, как обычно: на одной ноте и не в такт. Более чем половины роты не умели слушать соседа и пели песню как молитву читали, одной нотой. Вот тут-то и пригодились мои врождённые по-деревенски голосовые связки и пение вечерами в деревенском клубе разных песен, особенно армейских, под наигрыши баяна или гармошки. Мы со старшиной роты Зиминым выбрали более певучих бойцов – около тридцати человек, раздали текст уже выбранной песни, посадили в красном уголке и начали разучивать песню. Вскоре многие солдаты и офицеры начали оглядываться в сторону нашей казармы, откуда довольно гармонично лилась любимая многими казацкая песня «Казаки в Берлине»:
По берлинской мостовойКони шли на водопой,Шли, потряхивая гривой,Кони-дончаки.Распевает верховой:«Эй, ребята, не впервойНам поить коней казацкихИз чужой реки…»Казаки, казаки,Едут, едут по БерлинуНаши казаки.Казаки, казаки,Едут, едут по БерлинуНаши казаки.Выбор песни не был случаен. Командир нашей роты, капитан Поздняков, сам был из казаков, да и пел он казацкие песни довольно здорово, как недавно выяснилось. Наш план, составленный по его совету, удался, и мы очень хорошо подготовились к строевому смотру.
Помимо строевых занятий, по ходу осенней проверки, прошёл наш незабываемый марш-бросок на шесть километров, где опять отличилась наша рота, заняв первое место, а следом были стрельбы из именного оружия – автомата АКМ.
С раннего утра наша рота выдвинулась на стрельбище. Этот охраняемый по периметру полигон представлял собой обширное поле, огороженное естественной защитной оградой – густым лесом. Здесь были и командные пункты, и автоматически поднимающиеся мишени для стрельбы из автомата или пулемёта и даже из танковых орудий, и пункты питания и врачебной помощи.
Рота выстроилась для проведения стрельб.
– Первое отделение, на огневой рубеж шагом марш! – чётко скомандовал капитан Поздняков. – Первая тройка: рядовые Быков, Палховский, Егоров – занять огневые позиции!
И, когда бойцы заняли свои места, продолжил как по уставу:
– К бою!
Солдаты передёрнули затворы автоматов, засылая патроны в стволы, и, как только прозвучала команда «Одиночными огонь!», начали падать мишени. Ребята стреляли хорошо, только Палховский, как всегда, учудил. Он был настолько маленький и худенький, что при стрельбе отдача от автомата поднимала его от земли, прогнув до пояса. Это не прошло незамеченным.