Мой дом – СССР
Шрифт:
После стрельбы каждый поочередно доложил, что стрельбу закончил.
– Первая тройка, занять строй! Рядовой Палховский, ко мне! – прозвучала команда капитана.
– Рядовой Палховский по вашему приказанию прибыл, – доложил подошедший солдат.
– Палховский, сколько ты весишь?
– Сорок восемь килограмм, товарищ капитан.
– Как ты попал в армию с таким весом?
– Случайно, товарищ капитан, передо мной весы сломались.
Тут рота не выдержала и громогласно захохотала. Смеялись все, даже представители комиссии, просто до слёз.
– Но ведь ты отстрелялся хорошо, все мишени положил, – недоумевал капитан.
– Одиночными я попадаю, а когда очередями, то идут веером.
Тут уже попадали все. Смеялись до икоты, больше всего, наверное, от его голоса, очень похожего на детский. Долго рота
Отдыхать долго не пришлось. Уже на следующий день во всех ротах начались строевые смотры. Поверку проходили по отделениям, и я, конечно, как и все командиры отделений, переживал за своё отделение. В бойцах я был уверен. За год научил их выполнять строевые приёмы, доведя это до автоматизма, и моё отделение по результатам предыдущих проверок неизменно являлось лучшим в роте. За это и за многое другое, за то, наверное, что служил в ВС с удовольствием, меня даже наградили. Как чаще всего бывает в мирное время, наградой послужило «письмо на Родину». И вот это письмо, всего-то один листок казённой бумаги, настолько взволновало бывшего фронтовика – моего отца, что долго потом в деревне вспоминали, как он показывал многим и прочитывал вновь и вновь с гордостью это письмо, подписанное командованием ГСВГ, где большими буквами было написано: «Благодарим Вас за вашего сына, который своей доблестной службой в рядах ВС СССР получил звание отличника боевой и политической подготовки и является примером для других солдат ГСВГ, проходящих службу в данное время».
Мама рассказывала, что отец даже плакал от радости. Вот такое воспитание духа, любви к Родине, граничащее с самопожертвованием, если нужно, было в наших людях – людях СССР. Этому даже не учат, оно само приходит, приходит с рождением, как новому поколению от древних славян-русичей, от полков Петра Первого, от победных корабельных рейдов адмирала Ушакова, от армии Кутузова, от побед маршала Жукова, от тех овеянных славой битв России против подонков мира.
Заканчивался строевой смотр нашей роты. На плацу осталось только моё отделение. Мы уже знали, что остальные отделения сдали проверку на «хорошо» и «отлично», и, чтобы не портить общую картину, необходимо было сильно постараться. Проверяющий, среднего роста крепко сбитый майор из комиссии, не жалея нас, давал всё новые и новые команды: «В одну шеренгу становись! Разойдись, в колонну по два становись! Равняйсь! Смирно! Правое плечо вперёд шагом марш! Прямо! Отделение, смирно! Равнение налево!» – и так далее.
Может быть, оттого, что я занимался спортом, где многие движения должны быть выверенными, строевые упражнения давались мне легко и я любил их выполнять. Всё это, как можно глубже, до понимания красоты движений, я передал своему отделению и сейчас, вместе со всеми, с удовольствием выполнял все команды майора. Наконец-то глаза майора просветлели, ему явно понравилось, как мы выполнили его команды:
– Товарищи солдаты, я доволен. Скажу больше: я очень доволен. Остался последний штрих: строевой шаг с песней. Младший сержант Волков, командуйте.
Я тут же вышел из строя:
– Отделение, равняйсь! Смирно! Шагом марш! Запе-евай!
Ну, мы тут и выдали одну из ротных песен, что учили в последнее время:
У солдата выходной, пуговицы в рядЯрче солнечного дня золотом горят.Часовые на посту, в городе весна.Проводи нас до ворот,Товарищ старшина, товарищ старшина.Это была наша вторая ротная песня. Человек шесть из ротных запевал были из нашего отделения, поэтому мы легко справились с последним заданием и получили от майора необходимую для роты оценку «отлично». Но этим ещё не всё закончилось. Многие ждали финального дня строевого смотра, когда все пять рот нашей части должны были пройти каждая по отдельности парадным строем мимо трибун, отдавая честь командованию части и членам комиссии. И вот этот день настал. Перед выходом к смотру старшина построил роту, где командир роты решил самолично проверить весь состав.
И вот рота на время замерла в строю. Под ярким солнцем ослепительно блестели
Издали было видно, что вокруг трибуны собралось очень много зрителей. Среди них оказалось довольно большое количество немцев, причем среди них были даже прошедшие войну военные. Волнение немного нарастало. Вот пошла первая рота. Хорошо шли, чеканя шаг и под строевую песню. «Наша песня лучше, и поём мы лучше», – тут же подумал я, опытным слухом выискивая запевал. Наконец на том конце плаца всё стихло, и тут же наш командир роты скомандовал:
– Ро-та! С пес-ней ша-гом ма-арш! – чётко разделяя слова, громко, что есть мочи, выкрикнул капитан Поздняков.
Рота, как единый организм, точно, без ошибок начала движение, и запевалы сразу подхватили с большим удовольствием нашу ротную казацкую песню. Очень хотелось показать, что мы умеем и как мы умеем, да ещё при зрителях. Зря, что ли, тренировались. И поплыла, нет – поскакала казацкая песня, вернувшись из степей, с полевых сражений, через собравшихся зрителей, прямо в окрестности немецкого города под сопровождающий гул сотен армейских ботинок русских парней – трам-трам-трам-трам:
По берлинской мостовойКони шли на водопой,Шли, потряхивая гривой,Кони-дончаки.Распевает верховой:«Эй, ребята, не впервойНам поить коней казацкихИз чужой реки…»Казаки, казаки,Едут, едут по БерлинуНаши казаки.Казаки, казаки,Едут, едут по БерлинуНаши казаки.Как только мы приблизились к трибунам, командир роты, бодро шагающий впереди колонны, громко дал команду:
– Рота!
Рота тут же замолчала, перешла на строевой шаг и подошла к трибунам, чеканя каждое движение:
– Смирно! Равнение налево!
Мгновенно все, за исключением первой колонны, повернули головы к трибунам. Краем глаза я увидел, что рота хорошо держит строй, только широкие груди солдат то подымались, то опускались в такт движения. Так мы и прошли, уже под громкие аплодисменты зрителей, которые, не сдержав восхищения от увиденного, от слаженности строевого порядка роты, от красивой казацкой песни, начали громко хлопать в ладоши и выкрикивать разные приветствия, немного нарушая военный этикет. Я мельком увидел, как блестели глаза у нашего командира части полковника Бушкова: наш знаменитый на всю ГСВГ фронтовик улыбался, стоя на трибуне, и вытирал выступившие слёзы.
А сегодня, в этот осенний, немного пасмурный день, на слушании итогов проверки, замполит всё ещё говорил и говорил, обращаясь ко всем солдатам и офицерам части. Весь строй внимательно слушал уже изрядно поседевшего заместителя командира части, вытянувшись поротно вдоль плаца:
– Товарищи солдаты и офицеры, мы находимся на переднем рубеже защиты нашей Родины, поэтому любые политические изменения в мире или агрессивные действия недружественных к нам стран и их союзов в первую очередь коснутся нас с вами. Мы должны быть всегда сильными, готовыми дать отпор любому врагу; выносливыми, чтобы одолеть любые тяготы военной службы; крепкими и здоровыми на зависть нашим противникам. Всё это достигается ежедневными занятиями и обучением мастерству воина. В войска приходят всё новые и новые вооружения, управление которыми подвластно только умелым, обученным воинам с хорошими знаниями, особенно инженерными. Прошедшая только что осенняя проверка показала отличную подготовку наших солдат и офицеров в деле совершенствования воинского мастерства. По итогам проверки наша военная часть засчитана одной из лучших в ГСВГ. Поздравительную телеграмму от командования уже получили. По этому поводу от имени командования части и от себя лично хочу всем вам выразить свою благодарность. Спасибо, товарищи.