Мой друг работает в милиции
Шрифт:
Да, радио!
Вероятно, она сказала это громко, потому что лейтенант вдруг повернулся к ней, покачал головой.
— Я уже думал об этом, — сказал он. — Транслировать начинают в шесть утра. Чтобы передать такое «чрезвычайное сообщение», нужно особое разрешение. Раньше, чем в восемь — девять утра, не удастся. Впрочем, — лейтенант махнул рукой, — до восьми редко кто и слушает радио. Тем более — когда в комнате больной ребенок. А где гарантия, что в восемь ему уже не дадут лекарство? — Он встал и заходил по комнате. —
— А если… Не получится?.. — прошептала Галя.
— Тогда используем и радио. Как крайнее средство. Самое крайнее. А лучше бы — без него. Представляете? После такого радиосообщения весь город всполошится…
Лейтенант Анатолий Стеринский вообще полагал, что хороший милицейский работник должен как можно меньше тревожить посторонних. Происшествия в городе — каждый день. И каждый день можно давать объявления в газеты и по радио:
«Граждан, знающих что-либо об ограблении квартиры на Литейном, дом шестнадцать, просят зайти в управление милиции…»
«С Гагаринского переулка угнана машина «волга», черного цвета. Имеющих какие-либо сведения… просят сообщить…»
Анатолий Стеринский и так был нынче недоволен собой. Столько людей втянул в это ЧП! Стольким нарушил сон, выгнал под ливень!
Никто не отказался. Но злоупотреблять этим нельзя. Нет, нельзя.
Однако что же делать?
А время-то идет. Идет время. Осталось до утра всего часа четыре…
Лейтенант позвонил начальнику своего райотдела милиции.
— Эх, и не хочется будить! Хотя бы одну ночь дать человеку отоспаться досыта, — сказал он Гале, слушая зовущие гудки в трубке.
Впрочем, взяли трубку быстро, словно звонка ждали и словно вовсе не четвертый час ночи.
Начальник отдела слушал не перебивая.
— Да, историйка, — сказал он, и лейтенант мог бы поручиться, что сейчас начальник, сидя в темноте на постели, в раздумье потирает ладонью щеку.
— Да, историйка, — повторил начальник. — Я подумаю. А вы держите меня в курсе…
И опять ходит, ходит, ходит лейтенант. Времени — в обрез. Надо срочно что-то придумать… Срочно…
А мысль, словно заблудившийся в лабиринте путник, тычется все в те же глухие тупички: ЦАБ… дворники… постовые… поликлиники… Нет, все уже испробовано. И отброшено. Не то. Не то…
Какая обида! В век техники, когда столько умнейших, тончайших приборов к услугам милиции… А вот тут ни одного не применишь. И приходится — логикой, одной лишь логикой…
Ходит лейтенант, ходит, упер кулак в подбородок…
И опять бьется мысль в том же проклятом лабиринте. А если? Все же — поликлиники? Узнать домашние телефоны главврачей? Или заведующих? Так… А они-то, уж конечно,
— О, это идея! — громко радуется начальник отдела. И уже шепотом (вспомнил, наверно, что жена спит): — Молодец!
— Но как раздобыть телефоны главврачей? — хмурится Стеринский. — Не знаем ни их фамилий, ни адресов…
— Минутку, — перебивает начальник и кладет трубку.
— Я позвонил домой заведующему горздравом, — сказал начальник отдела. — А у него, к счастью, был домашний телефон заведующего василеостровским райздравом. Поднял с кровати и того. И вот у меня теперь четыре домашних телефона. Это главврачи всех четырех детских поликлиник нашего района. Понятно? Немедленно разбудите их, пошлите за ними машины. Отвезите в поликлиники…
«Да, — думает Галя. — Это дельно. Если… если ребенок живет на Васильевском… А если нет?..»
— Ох, и всыплют мне завтра за перерасход горючего! — хмуро шутит шофер.
Его «раковая шейка» — синяя, опоясанная красной полосой машина — нынче всю ночь мечется по городу.
Сейчас он отвез одного главврача, едет за другим. Крюки приходится делать изрядные: мост Лейтенанта Шмидта и Дворцовый мост все еще разведены. Машина вынуждена колесить через Петроградскую.
Хорошо, хоть ночные улицы пустынны: шофер развивает такую скорость, о которой днем нельзя и мечтать.
Привез главврача, а вахтера-то нет. Как попасть в поликлинику? Счастье, что главврач знал: живет сторожиха тут же, неподалеку, на Большом проспекте. Слетали туда, подняли старуху. Забрали ключи — и мигом обратно, в поликлинику.
Все четыре главврача доставлены в свои поликлиники.
Обе милицейские машины теперь носятся по городу за медсестрами, без которых в регистратурах утонешь. Не повезло: только у одной из сестер есть дома телефон. А у остальных — пока поднимаешь с кровати, пока объясняешь что к чему, пока оденутся, то да сё, а время идет, машина стоит, ждет.
Шесть медсестер уже в поликлиниках. Начинают поступать первые адреса Медведевых… Прежде всего надо обшарить участок, прилегающий к аптеке…
Галя словно видит: медсестра поворачивает тяжелые барабаны, плотно забитые историями болезней. Проворные, привычные пальцы снуют по карточкам:
«Не то, не то, не то…»
Но вот — Медведев! Сестра быстро выдергивает карточку, откладывает в сторону. И опять скользят по рядам ловкие пальцы…