Мой дядюшка Освальд

Даль Роальд

Надев лучший костюм, я отправился в британское посольство. Меня провели в вестибюль, я сел и стал ждать. Через пять минут, шурша шелком, в комнату вошла леди Мэйкпис, Она была очень импозантной дамой.

– Пойдемте, сын Уильяма, выпьем чашечку чая и поболтаем, – через мгновение мы оказались в маленьком уютном салоне, где стояли оттоманка и кресло.

– Это, – сказала она, – мой маленький кабинет. Отсюда я руковожу общественной жизнью посольства.

Последовало множество расспросов о моей семье. Мы беседовали, наверное, минут сорок. Потом

она сказала:

– Завтра у нас большой прием. Адмирал Жубер не придет. Как вы отнеслись бы к тому, чтобы занять его место?

Я с трудом удержался, чтобы не закричать "ура!".

Это было именно то, чего я хотел. – Сочту за честь, мадам, – ответил я. На следующий вечер ровно в восемь во фраке и белом галстуке я явился в посольство. Посольство сияло огнями, экипажи съезжались к подъезду со всех сторон.

Сэр Чарльз Мэйкпис, маленький человечек с элегантной седой шевелюрой и лицом бисквитного цвета выглядел как-то нездорово.

– Вы сын Уильяма, не так ли? – сказал он, пожимая мне руку. – Как у вас идут дела в Париже? Если я смогу быть чем-нибудь вам полезен, дайте мне знать.

И я погрузился в блистающую толпу, где, кажется, был единственным гостем мужского пола, не украшенным медалями или орденскими ленточками.

Когда ужин закончился, дамы под предводительством леди Мэйкпис покинули комнату. А сэр Чарльз повел за собой стадо мужчин в просторную соседнюю комнату.

Все шло отлично. Вместе со мной в нашей маленькой компании было одиннадцать человек, и сэр Чарльз вежливо представил меня каждому из них по очереди.

Я познакомился с германском, итальянским, венгерским, русским, перуанским и мексиканским послами. Затем я познакомился с министром иностранных дел Франции, генералом французской армии и, наконец, с забавным маленьким темнолицым человечком из Японии, который был представлен просто как господин Мицуко. Все они говорили по-английски.

– Чем вы занимаетесь? – спросил меня сэр Чарльз.

– Наукой, сэр, – ответил я. Вот он, старт! – На самом деле, – сказал я чуточку громче, чтобы все меня услышали, – в одной лаборатории сейчас проводится потрясающее в высшей степени секретное исследование, вы просто не поверите, что они там открыли.

Десять голов поднялись и десять пар глаз оторвались от стаканов с портвейном и от чашечек кофе и посмотрели на меня с вялым интересом.

– А что же именно, позвольте мне спросить, они такого секретного и потрясающего открыли? – в голосе сэра Чарльза звучала некоторая ирония, и кто бы мог его за это осудить?

– Видите ли, сэр… – пробормотал я и замолк, рассчитанно и преднамеренно.

Молчание продолжалось несколько секунд. Девять иностранцев и британский посол неподвижно сидели и вежливо ждали продолжения, глядя на меня со смешанным выражением снисходительности и удивления.

– Я считаю, что это величайшее научное открытие со времен Пастора, – сказал я. – Оно изменит мир. – Я говорю о профессоре Юсупове. Уже много лет он разрабатывает теорию, согласно которой зернышки

спелого граната содержат некий ингредиент, обладающий мощной омолаживающей способностью.

В январе прошлого года терпение профессора было, наконец, вознаграждено. Он провел серию экспериментов и доказал, что одна-единственная такая пилюля может ровно за девять минут превратить любого мужчину, даже очень старого, в сексуальную машину.

– Где я могу достать такое вещество?! – воскликнул германский посол.

– И я тоже! – воскликнул русский посол. – Я имею преимущественное право, поскольку это изобретение моего соотечественника. Они заговорили все разом:

– Где бы это достать? Во сколько это обойдется? Я ждал, пока они кончат. Теперь я владел ситуацией. – У меня есть интересное сообщение для вас, – сказал я. Все сразу замолчали.

– То, что я сейчас вам скажу, – исключительно конфиденциальная информация. Могу ли я рассчитывать на то, что вы не станете ее разглашать? Как только я узнал, что еду в Париж, то решил, что просто обязан захватить с собой некоторый запас этих пилюль, особенно для большого друга моего отца сэра Чарльза Мейкписа.

– Мой дорогой мальчик, – воскликнул сэр Чарльз, – какая это великодушная мысль!

– Естественно, я не мог попросить их у профессора, – объяснил я. – Он никогда бы на это не согласился, а помимо того, они еще не рассекречены. Я их сам сделал.

– Блестяще! – воскликнули они. – Великолепно! Неторопливо я полез себе за спину и вытащил одну маленькую круглую коробочку из кармана под фалдами фрака. Я положил ее на низенький столик и открыл крышечку – там, в ватном гнездышке, покоилась одна-единственная алая пилюля. Все наклонились вперед, чтобы ее рассмотреть. И тут я заметил пухлую руку немецкого посла, скользившую по поверхности столика к коробочке. Сэр Чарльз тоже ее заметил и шлепнул немца по руке:

– Ну, Вольфганг, – сказал он, – имейте терпение. – Я хочу пилюлю! – воскликнул посол Германии. Сэр Чарльз накрыл коробочку ладонью. – У вас есть еще? – спросил он. Я порылся в фалдах фрака и достал девять коробочек.

– Вот, по одной для каждого из вас.

Все до единой руки протянулись и схватили коробочки.

– Я плачу, – сказал мистер Мицуко. – Сколько вы хотите?

– Нет, – отказался я. – Это подарки. Попробуйте их, джентльмены, и посмотрим, что вы скажете.

Я заметил, что немецкий посол вытащил маленькую книжечку и делает пометки.

– Сэр, – обратился я к нему, – полагаю, что вы собираетесь поручить вашим ученым исследовать гранатовые зерна? Я не ошибся?

– Это то, о чем я думаю, – признался он.

– Не стоит, – остановил я его, – это пустое.

– Могу ли я спросить, почему?

– Потому что это не гранат, – признался я, – это кое-что другое.

– Значит, вы нам лгали?

– Это единственная неправда во всей этой истории, – сказал я. – Простите меня, но у меня не было другого выхода. Я должен был защитить секрет профессора.