Мой грешный маркиз
Шрифт:
Груди под сорочкой напряглись, а Макс продолжал целовать ее шею и ласкать груди сквозь тонкую ткань.
Дафна запустила пальцы в его шевелюру и задвигалась. Ее тело жаждало более тесного контакта. Вряд ли, конечно, муж собирается впервые овладеть ею, сидя в кресле, но... черт возьми, его ласки сводят с ума.
Все ее существо требовало большего.
Макс стиснул руками ее бедра, и она неожиданно поняла, что больше терпеть не может. Нет смысла лукавить: она хотела этого мужчину с того момента, когда впервые увидела. Выйдя
Она хотела знать, что именно этот распутник, теперь принадлежавший ей, может сделать.
Вспомнив о плотском удовольствии, которое испытала когда-то в гостиной собственного дома, она взяла Макса за подбородок и твердой... почти твердой рукой отстранила от себя.
— Макс, — едва дыша, проговорила она, — Макс, я хочу выпить глоток вина. — Дафна сползла с его колен и встала на ноги, чувствуя, как сильно дрожат колени.
Лениво передернув плечами, она позволила пеньюару упасть на пол. Макс следил торящим волчьим взглядом, как она отвернулась и направилась к туалетному столику, на котором стоял ее бокал. Почувствовав его взгляд, она обернулась и успела заметить исказившую его красивое лицо боль.
— Что случилось? — нахмурилась она.
— Когда ты стоишь перед огнем, твоя сорочка совсем прозрачная.
— Да? — Ока посмотрела вниз на себя, слегка покраснела и храбро заявила: — В любом случае, полагаю, она мне больше не понадобится. — Одарив мужа улыбкой начинающей блудницы, она медленно подняла подол и сняла сорочку через голову.
Дафна явственно услышала его хриплый стон, когда тряхнула головой и бросила последний предмет своего туалета на пол. Несколько мгновений она стояла на месте, потом продолжила свой путь к туалетному столику.
В зеркале ей было хорошо видно, как Макс буквально пожирает ее взглядом. Она сама не знала, что с ней происходит, но не сомневалась лишь в одном: она хочет этого мужчину.
Дафна начала понимать, что физические удовольствия дают ей возможность пробиться ближе к мужу. Когда он целиком поглощен тем, что дарит и получает чувственное наслаждение, то забывает обо всем, и маска, которую он привык носить постоянно, исчезает.
Даже сейчас она чувствовала силу его желания, настигшего ее в другом конце комнаты, словно мощная струя тепла.
Глядя на него, она допила вино, после чего не вернулась к мужу, а двинулась к кровати.
Взгляд Макса загорелся, но он держал себя в узде. Дафна откинула покрывало и легла. Скользнув на шелковистые простыни, она ощутила приятное тепло — наполненная углями грелка для кровати делала свое дело.
Устроившись среди подушек, она сказала:
— Иди ко мне, муж.
Макс встал и направился к кровати. Она видела, как сверкают его глаза. Он выглядел, как человёк, получивший то, к чему стремился, и знавший, что теперь может насладиться победой.
Он сдерживался, щадя ее чувствительность, подумала Дафна, но надеялась, что ясно
А он определенно хотел.
Не сводя глаз с лежащей на кровати жены, Макс подошел и опустился рядом. Дафна задрожала, ожидая его поцелуев.
Он стал жадно, словно больше не мог терпеть ни секунды, целовать ее лицо, губы, шею, одновременно пытаясь избавиться от панталон.
Дафна отвечала и на поцелуи, и на ласки. Она же помогла мужу избавиться от остатков одежды и возликовала: теперь он лежал на ней совершенно обнаженный.
Все ее чувства обострились. Она ощущала прикосновение своих мягких грудей к его твердой груди, своего шелковистого живота к его мускулистому, словно высеченному из камня животу. Их губы соединились, как вот-вот должны были соединиться тела.
Макс опустил руку, осторожно коснулся пальцами нежных складок и застонал, почувствовав влагу. Жена была готова принять его.
— Ты нужна мне, — сказал он.
В ответ она лишь крепче обняла его. В следующий момент она почувствовала, как он неторопливо входит в ее тело. Она и не желала ничего иного.
Макс тяжело, прерывисто дышал, но не позволял себе спешить. В какой-то миг он почувствовал преграду и преодолел барьер ее девственности. Руки Дафны, обнимавшие его плечи, напряглись, но она не издала ни звука.
Он скользил губами по ее лицу. Ждал. Ее девственному телу требовалось время, чтобы привыкнуть к вторжению.
Она не осмеливалась дышать.
— Дорогая моя... милая девочка, — задыхаясь, прошептал он.
Дафна хотела, чтобы ее тело полностью раскрылось для него. Это было удовольствие. И боль. И еще упоение. Боль прошла, и их обоих захлестнула волна желания.
Макс начал двигаться, еще больше возбуждая жену... Хотя она считала, что больше уже невозможно. Она обхватила его бедра ногами, даруя ему свою полную капитуляцию и одновременно вознося к вершине.
— Господи, Дафна, ты меня убьешь...
И мужчину, и женщину сотрясала дрожь отчаянного желания. Он снова и снова вонзался в нее, требуя и отдавая всего себя. Она двигалась под ним, желая взять все, что он может дать, и возместить все взятое сторицей. Крики мучительного наслаждения наполнили комнату.
Дафна и представить не могла, что можно так сильно желать мужчину. Да и его хваленый самоконтроль, похоже, исчез без следа. Максом владело чисто первобытное желание, которое уже невозможно было спрятать за игрой слов, сардоническим юмором, быстрым умом.
В такой момент ни один из них не мог ничего скрыть, даже если бы захотел. Дафна к тому же не имела ничего против его грубости — ведь он был самим собой, настоящим. Мрак, который он старался спрятать, глубины своего естества, некогда наглухо закрытые, — все это обнажалось в каждом прикосновении, в каждом поцелуе, в каждом движении. Его тело выражало то, что отказывался облечь в слова язык.