Мой холодный Эрих. Книга вторая

Левиц Александр

Он ухмыляется, но переворачивается. Кладет руки на подушку, закрывает глаза. Сажусь на его попку, убираю пока плетку в сторону, глажу ладонями по его спине, чуть сжимая и массируя плечи.

– Как хорошо, цыпленочек, – улыбается он, не открывая глаз, – ещё сильнее там надави.

Давлю посильнее на точки, растираю, вожу ребром ладони по позвоночнику.

– Эрих Рудольфович… – тяну я и замолкаю.

– Что, цыпленочек?

– А откуда у вас эти полоски? – я провожу пальцем по тонким старым шрамам.

– Ты меня исхлестал, – он усмехается.

– Нет, от моей

плетки уже следов не видно, зажили. Я про другие.

– Я тебе этого не скажу, цыпленочек, – после небольшой паузы произносит он.

– Вас избивали? – продолжаю я допрос.

– Да, – всё же отвечает он.

– Должно быть, сильно. Раз такие следы остались.

– Да. Раскаленным прутом.

– Фигасе, – выдыхаю я. – За что?

– Всё тебе любопытно, – усмехается он.

– Конечно, – говорю я, наклоняюсь и целую его спину. – Так за что?

– Не оправдал ожидания, – уклончиво отвечает он.

– Понятно, – тихонечко отвечаю я. – Ты тогда плакал?

Я специально обращаюсь к нему на «ты», но он меня не поправляет в этот раз.

– Нет.

Съезжаю с его попки на ноги и начинаю массировать ягодички. Он ничего больше не говорит, наверное, на него нахлынули тяжелые воспоминания. Провожу ребром ладони по щелочке, расширяю.

– Эй, цыпленок, ты чего надумал? – он елозит бедрами.

– Просто массирую, – усмехаюсь я.

– Что-то это не похоже на массаж, – говорит он.

– А так похоже? – я дотрагиваюсь до его дырочки и вхожу туда пальчиком.

– Левиц! – грозно говорит он.

Поспешно убираю руку.

– Ну, это просто массаж же, – нагибаюсь и целую его ягодички. – А вас же кроме меня ещё кто-то же трахал?

Он не отвечает. Беру плетку и легонечко похлопываю по его попке.

– Ты так хочешь меня высечь? – спрашивает он.

– Да, – отвечаю я, – а можно?

– Ну, немножко можно, – соглашается он.

Пару раз бью его по попке, но не сильно.

– Это вам за то, что вы несправедливо наставили мне двоек, – говорю я.

– Так ты молчал, – возмущается Эрих, – что мне за это тебе пятерки ставить?

– Из-за вас же молчал, – угрюмо говорю я и огреваю Эриха чуть сильнее. – Ещё и туалеты мыть заставили.

– Ты сам так решил, – спокойно отвечает Эрих.

– Угу, сам, как же. А кто меня сдал на ночь как последнюю шлюшку? – взрываюсь я и со злости хлещу Эриха несколько раз. На его попке проступают красные полосы.

– Успокоился? – спрашивает он меня, когда я прекращаю его бить.

– Да, наверное, – неопределенно отвечаю я, глазея на алые припухшие следы, которые остались после моего бичевания. А он даже не вздрогнул. – И вообще – где мои кроссовки?

– Я их выкинул.

– В смысле? А в чем я ходить буду? Это были мои любимые кроссовки.

– Но они были очень старые, цыпленок, и все развалились.

– Вот вам за мои кроссовки, – влепляю я ему ещё пару раз.

Он резко переворачивается и роняет меня. Я падаю на спину, но плетку из рук не выпускаю, и он не вырывает её. Наклоняется ко мне, нависает, смотрит мне прямо в глаза.

– Я дал попользоваться тобой, потому что ты меня трахнул без спроса, –

говорит он. Только вот сейчас непонятно: всерьёз он сердится или просто напускает вид.

– А со спросом можно, Эрих? – язвлю я.

– Эрих Рудольфович, – поправляет он меня.

– Но в постели мне можно называть тебя просто Эрихом, – ухмыляюсь я. – А сейчас мы в постели.

Он улыбается уголком рта.

– В постели, говоришь, – с угрозой в голосе произносит он.

Наклоняется и нежно прикасается губами к моей шее, и чуть ниже, в ямочку, облизывает по очереди мои соски и дорожкой поцелуев спускается в самый низ. Проводит языком по моим мешочкам, щекоча их, рукой мягко гладит промежность, подступая к моей дырочке, но не залазит туда пальцем. Опускаюсь сам, пытаюсь нащупать его руку и насадиться. Он убирает её совсем. Облизывает языком всего моего малыша, чуть покусывая зубками уздечку, затем захватывает головку и сильно сжимает её губами, причмокивает. От переполняющих меня чувств я извиваюсь, постанываю, чувствую, как кровь, так и хлынула к моему малышу, заставляя его вновь подниматься. Сами собой разъезжаются мои ноги. Запускаю пятерню в мягкие шелковистые волосы Эриха, а второй рукой легонечко бью плеткой по его спине. Он вдруг отстраняется и встает на пол. Удивленно на него смотрю.

– Почему ты не продолжаешь? – спрашиваю его.

– Пока не хочу, – говорит он.

– Ты обиделся из-за того, что я сейчас тебя ударил? – грустно произношу я.

– Нет, – спокойно отвечает он. – Просто подержу твою попку разгоряченной.

– Но я хочу тебя прямо сейчас, – начинаю стонать я.

– Потерпишь, – ухмыляется он. – Иди давай в ванну и отправляйся к себе, мне нужно поработать одному. А вечером я отвезу тебя к себе на дачу. Хочешь?

– На дачу к вам? – радостно соскакиваю я. – И у нас будет костерок, шашлычок, пивасик и все дела?

– Если хочешь, – он нагибается и целует меня в нос.

– Но у меня нет кроссовок, – тут же разочарованно произношу я, отбрасывая в сторону плетку.

Он идет к шкафу, открывает дверцу и достает оттуда обувную коробку.

– Держи, – подает мне.

Подбегаю, беру коробку из его рук, открываю и вижу шикарные дорогие белые кроссовки. Мой размер.

– Спасибо, Эрих, – вскрикиваю я, обнимаю его одной рукой, поднимаюсь на цыпочках и целую в губы.

– Эрих Рудольфович, – говорит он, – мы же уже не в постели, а на полу стоим.

– Спасибо, Эрих Рудольфович, – повторяю я.

Кладу коробку на стол и обнимаю Эриха уже двумя руками, прижимаюсь к его груди, чувствую на своем малыше влажный кончик его друга. Чуть-чуть трусь об него. Он шлепает меня по попке.

– Ну, всё – беги в душ!

Глава 3

Рюкзак я собираю быстро, всё остальное время шатаюсь по коридору взад-вперед, жду Эриха. В его комнату не захожу, боюсь его этим прогневить. Несколько раз открываю коробку, достаю новые кроссовки, разглядываю, любуюсь их совершенным дизайном, нюхаю дорогую кожу и убираю обратно. Но потом не выдерживаю, надеваю и хожу по коридору теперь в них, разминаю.