Мой император
Шрифт:
А последнее слово с такой язвительностью произнес, что я уж подумала, ядовитая слюна ковер прожжёт. Нет, мне не жалко вовсе, его же имущество.
После этого был брошен в мою сторону не менее ядовитый взгляд, и некоторые посторонние покинули мою комнату. Мгла, неужели меня оставили одну?! Счастье-то какое! Вот, честное слово, никогда бы не подумала, что буду испытывать радость только от того, что просто осталась одна. В нашем родовом замке слуги особо не следили за мной и сестрой, в нашем распоряжении была только нянечка, да, которая по счастливой "случайности"
Поэтому такой контроль надо мной в замке Риффаны был просто невидалью. Еще и этот шантажист недоделанный, дьявол его обрати! Нужно срочно придумать, как спасти дракошку из лап этого монстра.
Посему я уселась писать еще одно письмо. И не простое письмо, и вовсе не королю. С использованием Древнего яаарского, сентайиского и неофициального шифра строчу:
«Олеандра, ты срочно должна мне помочь! Меня собираются насильно заставить участвовать в конкурсе, используя Терру. Нужен план, как вытащить её из закрытого и охраняемого круглые сутки загона. Жду твоих предложений, советую посовещаться с няней.
Люблю, целую, но без фанатизма, твоя сестра Равена Далэрэни.
p. s. Они не должны ничего знать. »
Последняя фраза означала, что родители не будут в курсе этакого вопиющего шантажа. Пусть нервы поберегут, а папе и так Олли с мамой хватает выше крыши.
Позвала служанку, передала письмо и приготовилась было расслабиться на кровати, да не тут-то было! Ворвалась эта... фрейлина и давай права качать!
— Ваше Высочество, ужин через два часа, вам нужно приготовиться.
Какой дурак будет готовиться к ужину за два часа?! Да за такое время я домой прилечу на Терре! И назад, а потом опять домой!
Естественно, я осталась лежать, даже пальцем ноги не пошевельнув. У меня сегодня, между прочим, обморок был впервые в жизни! Поэтому нужно отдохнуть... Я потерпевшая, мне можно.
Но это наглое создание невозмутимо вскинула пальчик и кровать подо мной растворилась. Шлепнулась я знатно, пребольно стукнувшись и копчиком, и спиной и всем, чем можно и чем нельзя. Орала я тоже знатно, и уже приготовилась ругаться, чтоб аж от души, но и этого мне не позволили, лишив голоса, а заодно и кислорода. Ну все, помираю...
— Ваше Высочество, сейчас вы встанете с пола, подойдете к шкафу, я позову служанок, выберу ваш туалет на сегодняшний вечер, они вас сначала как следует вымоют, потом оденут, затем уложат ваши волосы, – рассказчица перевела дух, продолжая отбирать у меня воздух. — После этого я лично проверю все ли в порядке, и проведу до самого зала, в котором состоится мероприятие. И во время всего этого вы будете молчать, даже без моей помощи, иначе я заставлю ваше лицо посинеть настолько, что вы будете умолять меня прекратить.
И все эти угрозы сказаны таким вежливо-учтивым тоном, будто она мне тут утреннюю прессу читает, а не грозится придушить окончательно.
Я отчаянно хваталась за горло, хрипела, пытаясь вдохнуть хоть
Неожиданно я почувствовала кислород в своих легких. Слава богам, я дышу!
— Запомните это ощущение, чтобы не лишиться его вновь.
Тоже мне – советчица недоделанная!
Самое ужасное, что возразить я не могла, потому что Терра... И эта злодейка имеет права меня мучить, пока император не остановит, а он не остановит, это точно. Надежда только на сестру, на нее, родимую. А пока придется сжать свои бурлящие и кипящие возмущения в кулак, перестать скрежетать зубами и делать всё, как она скажет.
Положение мое хуже некуда. Выразилась бы даже по-другому, но воспитание не позволяет.
— Фьёрина Далэрэни, – сухо одернула гувернантка.
Я сжала губы так сильно, что казалось, они сейчас расплющатся вовсе, встала с пола, гордо выгибая спину до предела, и хмуро взглянула на Алению Архт. Мой взгляд способен был вызвать снежную бурю, и я торжествующе заметила, как её лицо побледнело. Это мой настоящий гнев. Скулы сводит от напряжения, губы болят, ногти впиваются в ладони почти до крови, – но окружающие видят лишь безмятежную улыбку и леденящий душу холод в глазах. Такой, что прокрадывается в их сердца, заставляя дрожать от страха даже самых смелых. Они не понимают, что происходит, но чувствуют невыносимый ужас, и это сводит их с ума. Прабабка Серафина была мастером этого взгляда. Все подданные боялись её, хуже огня, и даже короли других стран на Всемирном совещании старались не смотреть в глаза этой женщины. Ибо не известно было, в какой момент они заставят вспомнить о смерти. Прабабка научила меня так смотреть. И секрет этого взгляда был в том, что смастерить его можно было только находясь в самом праведном гневе из всех праведных и не праведных.
У меня никогда не получалось, до этого дня.
Фьёрина Архт вздрогнула и поёжилась, что не укрылось от меня. Если я и хотела навести на нее ужас, то у меня получилось очень даже хорошо. Хи-хи, теперь неделю смотреть в мои зенки не сможет, гадюка!
Боги милосердные, что я творю?! Разве виновата эта бедная женщина, что её приставили следить именно за мной? Она ведь просто делает свою работу, а я так ужасно к ней отношусь, будто это сама фьёрина Аления решила поиздеваться надо мной. Но виноват-то только император!
Я решительно кивнула и приказала служанкам, стоявшим все это время за дверью, набрать мне лохань воды, – все же принц Эххимари мыть не умеет!
– приготовить вечернее платье цвета индиго и туфельки к нему в тон. Взглянув на Алению, заметила, что та довольно кивает. Угум, это она пока не видела это самое платье. Нет, в том-то и дело, что абсолютно всем критериям королевского гардероба оно отвечает, за это я его так люблю! И император на этот раз не сможет ничегошеньки предъявить ни мне, ни фьёрине Архт!