Мой кошмарный принц
Шрифт:
И бережно хранящая свою тайну Строганова еще пока не знала, что секретом ее положение уже не являлось. Для мужа-то точно. Об этом благополучно позаботился чудом избежавший смерти Глеб Левицкий, встретивший по дороге Ярослава.
— И что это ты так ухмыляешься? — полюбопытствовал тот.
— Да вот, размышляю… — протянул Глеб, рассуждая, намекнуть тугодуму или лучше не рисковать собственной жизнью. Потом вспомнил, как долго, муторно и мучительно подталкивал сладкую парочку друг к другу, сообразил, что и тут им без него не справиться.
— Размышлять — это полезно, —
— Практически, — сделал вид, что не заметил издевки Левицкий. — Вот тебе загадка. Почему твоя научившаяся готовить жена подсластила салат, попробовала его и заметила разницу только на третьей ложке?
— Не понял, — нахмурился Ярослав, даже затылок пятерней почесал, чтобы улучшить мыслительный процесс.
— Оно и видно, — фыркнул Глеб. — Ну ты там процессор перезагрузи, что ли. Полезно бывает, товарищ программист, — и тут же смылся прежде, чем вышеупомянутый дядя программист сообразит, что имел ввиду приятель. А что сообразит тут сомнений не было. Дураком Ярослав не был. И как бы Инга не скрывала свою новость, ее резко изменившиеся вкусовые пристрастия заметили все.
Приглушенное ругательство из коридора практически прямым текстом намекнуло ему, что догадка Строганова все-таки постигла. И с улыбкой довольного собой человека Глеб вошел в собственную комнату. Маргарита сидела в кресле со спящим ребенком на руках.
— Уснул? — тихо уточнил Глеб, забирая сына и укладывая его в кроватку.
— Знаешь, — Маргарита подошла со спины к мужу и обняла его. — Ромка под мои колыбельные плохо засыпает, — пожаловалась она. — Ему папкины подавай.
— Мой сын с детства ценит хорошую музыку, — важно заявил Левицкий, с гордостью поглядывая на Романа Глебовича, сосавшего во сне палец. — Не то, что ты, — обиженно — уже жене.
Маргарита хихикнула:
— Ну, если бы я не любила хорошую музыку, вряд ли я бы тебя простила, — вспомнила она подробности их бурного романа и пути, которыми ее любимый выпрашивал прощения.
— Ты простила потому что любишь меня, а не хорошую музыку, — поправил ее Глеб.
— Так разве это не одно и то же? — невинно округлила глаза Маргарита, на что муж сграбастал ее в объятия, поцеловал и тихонько сообщил:
— Подлиза ты у меня. Творческая подлиза.
А маленький Роман Глебович Левицкий дрыгнул ножкой в знак согласия с отцом.
И если в этом семействе, любящем и ценящем хорошую музыку все было тихо-мирно и гармонично, то скупидоненная Глебом парочка была готова разругаться. Ярослав, которого ненавязчиво ткнули в собственную слепоту, не придумал ничего умнее, чем поступить в духе собственной жены — ворваться на кухню и потребовать объяснений.
— Инга, солнышко мое, заинька, ты мне ничего сказать не хочешь?
Виктория на его словах как-то странно хихикнула, бросила на стол полотенце и вышла, пробормотав о том, что в ближайшие сорок минут мясу ничего не грозит. Инга на предательницу-подругу особого внимания не обратила, с самым невинным видом ковыряясь ложкой в уже испорченном салате.
— Ты о чем, родной?
— Почему Левицкий
— Потому что он внимательнее и соображает быстрее?
— Инга! — почти прорычал Ярослав. Несмотря на годы совместной жизни, он так и не научился не поддаваться на провокации этой невозможной, вредной, неугомонной ведьмочки.
— Что Инга? Я тебя и таким люблю, — отмела все претензии девушка, оставила, наконец, в покое несчастный салат, спрыгнула со стула, поцеловала своего любимого тор…медленного газа в губы и сообщила. — Ярослав Андреевич, соболезную, вы снова станете папой.
— А соболезнуешь-то почему? — сощурил глаза Строганов.
— А это я себе, — вздохнула Инга. — Потому как с сегодняшнего дня спокойная жизнь заканчивается, и… — ее рассуждения прервали старым как мир способом. Ярослав просто взял и поцеловал свою вредную ведьмочку. А забота… Потом как-нибудь разберутся.
А Виктория Барсовецкая тем временем направилась в комнату, отведенную им, где на синтезаторе муж подбирал какую-то мелодию, а двухлетняя дочь тем временем усиленно ее портила, молотя маленькими кулачками по клавишам.
— Сашка, а, Сашка? — позвала великого Лекса Барсовецкого Вика. — Вот скажи мне, почему все нормальные люди делом заняты, а ты все с инструментами в обнимку? Еще и Ленку к этому приучаешь.
— Я с детства прививаю ребенку хороший вкус, — важно пояснил Лекс и погладил малышку по темным кудряшкам. Лена согласно кивнула, сползла со стульчика и побежала к матери.
— А потом она вырастет и влюбится в рокера, — закончила Вика, присела на корточки и поправила дочке встрепанные хвостики. — Что тогда делать будем?
— Ну, а на что я пистолет покупал? — невозмутимо откликнулся Александр, продолжая что-то наигрывать. — Отстрелим все лишнее и пойдем искать принцессе нормального парня.
— Который не будет выть, ага, — рассмеялась Вика. — Милого и культурного скрипача, которого наш папа в ближайшей ямке закопает, присыпет снежком и скажет, что так оно и было.
— Неть! — воинственно возразила маленькая Леночка и гордо вздернула курносый носик. — Сама найду. Сама плибью. Сама отстлелю.
— Уууу… — Лекс разве что не захрюкал от смеха, падая лбом прямо на синтезатор. Минорно взвыли клавиши. — Вот сразу видно, в кого у нас дочь.
— Ничего не знаю, — тут же открестилась Виктория. — Твои гены, тебе и расхлебывать.
Скептический взгляд мужа она просто проигнорировала. Какие к ней могут быть претензии? Она белая и пушистая, и вообще само совершенство.
А признанная «леди совершенство» всей компании тем временем только подъехала вместе с мужем к даче Левицких. К сожалению, дела не позволили Матвею освободиться раньше, а оставлять мужа одного Элла не хотела. Тем более, за детьми было кому и без них присмотреть. Стоило только выйти их машины, как каблучки тут же утонули в белой пелене, а на рыжих волосах заискрились снежинки. Но Элла словно этого и замечала. Приподняв лицо, она непривычно мечтательно улыбалась.