Мой космос
Шрифт:
– Мам, не кричи, - проговорила я.
Мои глаза уже привыкли к свету и я могла разглядеть ее. Всклокоченная, в криво застегнутом халате, с красными от слез глазами, мама стояла посреди комнаты и зло смотрела на меня.
– Не кричи! А как мне не кричать, если родная дочь такое творит?
Я мельком посмотрела на часы - без двадцати шесть. Как же рано!
– Ты скажи мне! Нет, ты скажи, где ты шлялась всю ночь?
– Мам, ты чего? Какая ночь? Я в начале первого
– Семен!
– ее голос сорвался на визг и она заплакала.
– Он все видел! И слышал все, что ты сказала ему.
За стенкой слышались торопливые шаги, скрип шкафа и постоянный шелест. За другой стеной кряхтела бабушка, собираясь на работу.
– Мам, не кричи, - я пыталась быть спокойной и не сорваться. Не сложно догадаться, что произошло, пока я спала.
– А ты еще мать поучи! Буду говорить так, как считаю нужным!
Дашка на соседней кровати вжалась в стену и нервно сжимала уголок одеяла в руках. В ее глазах виделся непритворный испуг. Наверное, она за свои девять лет впервые видит нашу кроткую маму такой.
– Давай в коридоре поговорим, - предложила я, надевая халат.
– Нет! Мы будем говорить здесь!
– кричала мама.
В дверях появилась бабушка в дворницкой форме.
– Лида, доченька, успокойся. Рита ни в чем не виновата.
– Не виновата? Да из-за нее от меня муж уходит!
Я не сдержалась от вздоха облегчения. Неужели этот слабохарактерный слизняк решился хотя бы на один мужской поступок? Или у него взыграла гордость после моей вчерашней помощи. Во всяком случае, судя по шебуршению за стеной, он впрямь решился уйти.
– Да как же это?
– всплеснула руками бабушка.
– Рита?
– Я не виновата.
– Не виновата она! А кто ему деньги вчера бросил, как собаке? Кто его оскорблял вчера? Не ты?
– Мам, не кричи.
– Хватит! Не закрывай мне рот.
– Мам...
– Замолчи! Как у тебя совести хватает еще рот открывать?
– А как у тебя совести хватает?
– не выдержала я.
– На меня плевать, так хоть Дашку пожалей!
Меня начинало трясти. По телу пробежала болезненная дрожь. В висках стучало. Я ощущала тяжелое теснение в груди, будто бы распирает изнутри. Гнев копился во мне слишком долго и он просто не может остаться внутри. Слишком долго я молчала и терпела. Любому терпению приходит конец.
– Из-за Семена своего готова нас со свету сжить, да?
– кричала я.
– Да он и гроша ломаного не стоит. Жрет за наш счет, еще и попрекает постоянно! В своем доме места нет из-за него. А ты и забыла совсем, что у тебя дети есть! Все скачешь вокруг него на цыпочках. Семочка то,
Меня окончательно сорвало. Я кричала во весь голос. Горло сдавило будто тисками, по лицу капали слезы. Я ощущала злость...и одновременно облегчение. Мне становилось легче от того, что я говорю все это вслух, что я кричу в полный голос и больше не сдерживаюсь.
Дашка ревела под одеялом. Бабушка крестилась и призывала нас к благоразумию. Мама возражала мне, выкрикивала обидные слова в ответ. Но я не останавливалась.
– Думаешь, ты нужна ему? Да ему жилье и холодильник нужны? Он использует тебя, мама! Использует!
– А ты меня не используешь? Ты вообще никого не слушаешь! Все делаешь наперекор, с каждым словом споришь.
– Наперекор кому? Тебе или твоему Семену драгоценному?
– Рита, Лида! Прекратите, вы же родные люди! Господи, да вразуми ты их!
– причитала бабушка.
– Да что вы из-за мужика сцепились? Не стоит он вас!
– Не стою, значит?
– прозвучал голос Семена.
Мы вдруг затихли и посмотрели на него.
Отчим стоял в дверях с плохо закрытым чемоданом, из которого выглядывали лямки подтяжек и галстук. Очки Семена съехали в сторону, а ворот рубашки перекошен. Остатки шевелюры беспорядочно топорщились над лысиной.
– По - вашему, Анна Васильевна, я настолько ничтожен, что не стою?
– Семочка, да стоишь, конечно. Просто заругались они и...Ой, да что я старая говорю! Стоишь, конечно.
Мама всплеснула руками.
– Сема, ты собрался? Куда? Куда ты пойдешь?
– вкрадчивым тихим голосом проговорила она.
– Вернусь домой, - гордо ответил он.
– Куда, Семочка? В коммуналку свою? Зачем? Та же неудобно совсем.
Мама подошла к нему и нежно взяла за руку, пытаясь отнять чемодан.
– Не надо, Лида! Я уже решил и я уйду.
Он дернулся, вскинул голову и поправил очки.
– А вы оставайтесь здесь, живите. Вы одна семья и я лишний. Правильно говорят, в чужой монастырь нельзя со своим уставом.
– Сема...
– Я надеюсь, Лида, что твои дети повзрослеют и изменятся. Надеюсь, что и Маргарита исправится и поймет свои ошибки.
– Сема, стой!
– До свидания, Анна Васильевна.
– Сема, нет! Я тебя не пущу!
– закричала мама, загораживая ему дорогу собой.
– Не уходи никуда!
– Лида, я не могу здесь оставаться.
– Как не можешь? Это твой дом и ты никуда из него не уйдешь.
– Где у нас валерьянка?
– пробормотала бабушка и ушла на кухню.