Мой личный доктор
Шрифт:
Кажется, этот день никогда не закончится.
Выхожу на улицу. Сердце буквально выпрыгивает из груди. Вот сама же от него сбежала, а теперь до смерти хочу снова встретиться. Надеюсь, что он ещё не уехал. Это какой-то юношеский кошмар. Перепады настроения, смута желаний и винегрет из самых разных чувств. А ещё под гипсом очень чешется рука. Надо будет одолжить у Натальи Викторовны спицу и как следует поелозить там.
Но вообще мне срочно нужна моя работа. Зароюсь, как таракан, в бумажки и не буду думать о нём. А то вся моя жизнь превратилась в разгадывание ребусов «Ткаченко
Но всё уходит на второй план, а душа пикирует прямо в пятки, когда я снова вижу его! Доктор уехать не успел. Рядом с его машиной стоит Майка. Видимо, она каким-то образом вырвалась от Прохора.
Доктор открыл дверь и, сидя за рулем, слушает её эмоциональные речи. Наверное, она признаётся ему в любви и договаривается насчёт теста ДНК.
А мне что делать? Это ведь не моё дело, верно? Я вообще не имею права лезть в их отношения, хотя спасти Ткаченко очень хочется. Но подходить к ним как-то глупо.
Поэтому я иду к такси, за которое, учитывая простой и ожидание, мы, наверное, должны уже всю мою зарплату. Ну почему у меня всё всегда через заднепроходное?
Едва передвигаю одеревеневшими ногами. Если в конце этой истории Ткаченко женится на Майке, подобрав Костика, я умру от потери крови. Трагически погибну, катаясь на воздушном шаре, зацепившись за дерево и упав при этом с отвесной скалы.
Ткаченко по закону жанра не должен достаться никому!
Но что, если Майя успокоится? Ведь была же она нормальной до того, как высмотрела его в социальных сетях. Вполне себе адекватной, пока не вспомнила, что он отец её ребенка. Это потом она поимела психологический кризис. Покатилась по широкой дороге сумасшествия, стекающей спиралью по огромному пологому склону бешенства. А до этого-то мы общались без проблем.
В любом случае сейчас я ничего не могу поделать. И однозначно к ним лезть не должна. Я завуч, я должностное лицо. Я педагог, в конце концов.
Два здоровых пальца трясутся. Окружающая обстановка от эмоций размазывается, и чувство координации громко вопит, что тело должно слушаться. Но телу не до меня. Оно мандражирует. У него там, в машине, сидит безумная страсть. И тело к ней тянется.
Но я остатками воли тяну его совсем к другому автомобилю и, заглянув в салон такси, сталкиваюсь с новой проблемой. Сбежала не только Майка. Внутри остались только мама и Прохор.
— Мама, паспорт не отдают. А где Николай?
— Я с тобой не разговариваю, — в который раз дуется Наталья Викторовна, отворачиваясь к окну.
Вот стоило появиться в нашей жизни волшебному доктору, так лучшая подруга умом поехала, а любимая мать встала на тропу войны.
— Мы вас не слишком задерживаем, Прохор? — улыбаюсь обнявшему руль водителю.
— Да мне-то что? Деньги ваши, счётчик тикает.
— Мама, я сейчас кресло подкачу и поедем обратно. Они не отдают твой документ мне.
— Не надо мне паспорт. Мне внуки нужны.
— Нет, ну вот что тебе прямо сейчас-то приперло, я не пойму? И всё-таки где Николай?
— Я его отпустила, — властно машет рукой мать куда-то в сторону жилых домов. — Ты когда с доктором на
Ошарашенно качаю головой.
— Мама, ты хотя бы понимаешь, насколько это некрасиво? Вот так грубо лезть в мою личную жизнь?
— Да как можно лезть в то, чего нет, доченька?
— Хватит, мама. Пошли за паспортом! Я начинаю нервничать.
— Я, кстати, не женат, — подмигивает мне Прохор в зеркало заднего вида.
Вздохнув, улыбаюсь ему из любезности.
Мама открывает дверь, продолжая бурчать:
— Пока мы тратим время на ерунду, Майка заграбастает лучшего мужчину этого города.
— Я не понимаю, вы все с ума посходили, что ли? Погоди, не вставай, я кресло из-под навеса прикачу.
— Нельзя допустить, чтобы он сдал этот тест. Это дело чести! — Цепляется мама за мою одежду.
— Мама, если он отец Костика, то пусть сдаёт тест!
— Какая ж ты глупая, доченька. Сейчас он свободен, а так Майка захватит его себе.
— Знаешь, если его так легко захватить, тогда и нечего эту тему обсуждать!
Иду под навес. Тяну на себя кресло. Слышу хлопок двери. Поднимаю глаза. Доктор закрыл машину и идёт ко мне, при этом оставляя что-то говорящую ему Майку позади. Помочь. Точно, он идёт помочь. Он ведь настоящий мужчина. Моё сердце колотится. Всё внутри расцветает. Я забываю обо всём. И вроде бы решила, что мужчина, который нравится абсолютно всем, мне совершенно не нужен, но не могу совладать с реакцией на него. Страсть топит разум. Тело танцует лезгинку. Появляется лёгкая головная боль. Я рискую грохнуться в обморок от переизбытка чувств.
И в этот момент ему наперерез, слегка пошатываясь и выписывая восьмерки, на велосипеде едет Шурик. Доктор останавливается. Я удивляюсь.
Мой кавалер спрыгивает. Под алюминиевым креплением багажника лежит букет.
— Ульяна Сергеевна, вы должны понять: вы мне небезразличны! — Пытается отодрать от багажника цветы.
Глаза блестят, координация нарушена. Он что, стакан водки выпил не закусывая, пока я за паспортом ходила? Где он успел так быстро и качественно набраться?
Доктор уже не двигается в мою сторону. Он думает — я с Шуриком. И я уже ничего не могу изменить. Оркестровик прямо передо мной.
— Николай Иванович, помогите мне лучше с креслом. Хотя вы так криво стоите. Вы что натворили с собой? Впервые вижу вас в таком состоянии. Вы же педагог! Вы же в школе работаете, а если вас ученики увидят?
— Это случилось не сегодня дорогая, Ульяна Сергеевна. И натворил я это давно, сразу как на работу пришёл. — Икнув и собравшись с духом: — Я люблю вас! — Отдирает стебли цветов от багажника без бутонов — они остаются под зажимом — и, шелестя целлофаном, вручает мне.
А доктор будто вкопанный. Следит за нами, не отрываясь. От Майки прям отмахивается, явно просит помолчать. У меня скулы сводит от того, как он смотрит в упор.