Мой личный доктор
Шрифт:
Вздрагиваю. Поворачиваюсь. Рядом со мной стоит доктор Зло собственной персоной. До чего техника дошла. И тут и там показывают...
Там Ткаченко и тут Ткаченко.
Ничего не понимаю. Я, кажется, тоже уже дошла. Сама. На лыжах. По асфальту. До того самого состояния, когда они-то едут, а вот я... Правда, секунду спустя, когда мужик за рулём перестаёт целовать бабу с красными ногтями, садится ровно и заводит мотор, чтобы отъехать от больницы, я осознаю, что тот Ткаченко уже вообще не Ткаченко. Вот затылок был похож, и одежда
Настоящий доктор Зло стоит рядом со мной. Разглядывает меня, усмехается. В руках звенят ключи от машины, под мышкой коричневая кожаная папка, набитая какими-то бумагами.
— Я просто подумала… — теряюсь, заправляю волосы за уши, лицо идёт пятнами.
Сейчас растекусь по асфальту от радости. Вот это я обозналась, так обозналась. Аж рот открываю от удивления.
— Позвольте угадаю, Ульяна Сергеевна. Вы решили, что это я, — с нескрываемым сарказмом. — Совершаю очередную гнусность с молодой медсестрой. У вас дальнозоркость или близорукость?
— Вдали плохо вижу, особенно мелкие надписи, — говорю на автомате, а у самой в животе бабочки выстраиваются на урок зумбы.
Это не он! В машине был не он! Я ошиблась…. Обозналась. Слепая курица! Не он это! Не мой личный доктор.
Поворачиваемся друг к другу. Ткаченко смеётся.
— Плохо видите и докторов путаете? Это наш узист. Игорь Семёнович с третьего этажа. — И добавляет шёпотом: — Со своей основной любовницей Викой.
— Аморальная у вас какая-то больница, Константин Леонидович.
— А у вас в школе не бывает романов на стороне?
— Понятия не имею. — Строго поправляю блузку, включая завуча.
И опять краснею. Никак не могу успокоиться. Радуюсь, аж кровь бурлит.
Да чтоб меня… Смущаюсь как наивная девчонка. Аж взлетаю. Ну не он, и не он. Откуда столько счастья? Надо скорее надевать панцирь стервы, а то сейчас, как Майка, начну его умолять искать вместе со мной паспорт. Вот как он на меня действует. Какие-то сплошные пошлые эмоциональные качели.
То, доктор, спасите-помогите!
То я вся такая неприступная и не для вас моя подвявшая роза цвела. А как только он с кем-то, так я сразу ревную.
— Значит, вы всё-таки с Шуриком, предпочли его помощь. И именно поэтому оттолкнули меня у себя дома. Хотя, если уж по чесноку, измена с вашей стороны всё-таки была. Но это ваше дело. Всё теперь понятно. Не просто так он вам помогал. Выбор, надо сказать, так себе. Вернее, даже не выбор, а недостаток выбора. — Перестаёт улыбаться, пристально смотрит на такси. — А здесь почему снова оказались? Любимый отпустил по-маленькому?
Ну гениально, чего уж там. Я, конечно, сама наивного бедолагу оркестровика гипсом обнимала, но всё равно гениально. Все неловко возникшие чувства катятся вниз, как снег с горы. Кошусь на «догадливого». Вместо того чтобы проанализировать всё сказанное Майкой и понять, что конкретно мне не нравится, он впёрся в Шурика.
Как всегда бывает рядом с ним, закатываю глаза.
— Мы забыли мамин паспорт в регистратуре, Константин Леонидович. Эта такая штука, где есть фотография, домашний адрес и всякие циферки написаны.
Надо взять себя в руки и успокоиться. То, что он не зажимает прямо сейчас никого в машине, совсем не значит, что он не поедет зажимать кого-то у себя дома.
Нет, ну это невозможно… До смерти хочется доказывать, что Шурик и я просто коллеги, добрые приятели. Но тогда получится, что я дурочка, которая устроила цирк в травматологии. Я, собственно, она и есть. И уже давно об этом жалею, но коней на переправе не меняют.
Поэтому, пусть идёт как идёт.
Доктор продолжает смотреть на такси. Там Майка двумя руками долбит в боковое стекло. Причем так забавно: одной рукой сильно, а второй чуть-чуть. Похоже, Прохор закрыл их всех изнутри. Отличный мужик, надо будет запомнить номер.
— Меня беспокоит ваша подруга. Как вы думаете: то, что она сказала, — правда? Ей можно верить? Она выглядит эмоционально неустойчивой.
Неустойчивой? Да шизофреничкой она выглядит, чего уж там, — думаю я, но говорю, естественно, другое:
— Она просто своеобразная!
— Я сделаю тест, для того чтобы точно знать, мой это сын, или ваша подруга врёт. Свою кровь я бросать не собираюсь. Но, честно говоря, побаиваюсь её.
— Правильно.
Мы смотрим друг на друга. Внутри горит, аж вспыхивает. И я, глядя ему в глаза, вдруг отчётливо понимаю Майку. Всё, что мы ищем в этом мире, всё, что может быть по-настоящему важным и долговечным: истинное счастье, радость, покой, свет, любовь — всё это спрятано внутри того самого, единственного мужчины. Вот только человека моё внутреннее чутьё, тело, сердце, да чёрт его знает что ещё… выбрало неправильного. Ткаченко — он как парк аттракционов. Ох и весело может с ним быть! Правда, недолго. Слишком хорош, чересчур заманчив для остальных.
Не моё.
— Нужно найти мамин паспорт.
Разворачиваюсь и быстро иду в сторону приёмного отделения.
Глава 21
Паспорт мне не отдают. Говорят, что Наталья Викторовна должна явиться сама. На все мои доводы о том, что ей тяжело ползти обратно, медсестра лишь пожимает плечами. И спокойным тоном отмечает: вдруг я вообще не её дочь? Что сейчас они выдадут мне паспорт, а потом Наталья Викторовна им предъявит претензии. Нужно свидетельство о рождении и, если я меняла фамилию, то свидетельство о браке. Я спрашиваю, не понадобится ли справка от гинеколога и анализ мочи на микроальбуминурию? На что меня отправляют туда, откуда я пришла.