Мой личный врач

Дмитриева Нора

– А за пазуху шмотки прятать она тоже велела?

Лицо девушки пошло красными пятнами:

– Подумаешь, шарфик взяла.

– Ну так положи его на место и иди отсюда. И еще: прекрати за мной следить, а то поколочу.

Девица выпорхнула из комнаты легкой пташкой, а я занялась изучением ящиков и на дне самого нижнего среди вороха пестрых женских тряпок, до сих пор сохранивших нежный аромат тонких духов, нашла небольшую записную книжку в изящном лайковом переплете. Положив ее в карман, я вышла из кладовой. Любопытной горничной на этот раз нигде видно не было.

Когда я вернулась к Вере

Дмитриевне, меня уже ожидал в ее комнате красавец-референт Андрей, развлекавший пожилую даму какими-то смешными историями. С ее разрешения мы отправились к его матери, которая оказалась моложавой, симпатичной теткой. В ее обращении была какая-то наивная открытость, свойственная поколению моих родителей, воспитанному на бардовских песнях и диссидентских книжках. С рукой ее мы разобрались быстро: у нее была начальная стадия карпального туннельного синдрома, то есть был сдавлен срединный нерв на уровне запястья – заболевание, широко распространенное среди тех, кто играет на рояле или подолгу сидит за компьютером. Я сделала ей массаж, порекомендовала парафиновые ванночки, и мы договорились, что я буду приезжать к ней три раза в неделю в течение месяца. От гонорара я отказалась, мотивируя тем, что платит нанявший меня босс ее сына.

На обратной дороге преисполненный благодарности Андрей предложил мне заехать куда-нибудь поужинать. Мой желудок, успевший стать за короткое время горячим поклонником кулинарного творчества Люси-Люсьенды, впал в истерику и категорически потребовал возвращения в усадьбу, но был безжалостно укрощен соображениями более высокого порядка: я надеялась во время общения с Андреем разжиться какой-нибудь интересующей меня информацией.

– Хорошо, но только туда, где быстро обслуживают: мне бы не хотелось надолго оставлять Веру Дмитриевну одну.

Андрей выбрал какой-то весьма уютный ресторанчик, небольшой, тихий, с вежливыми без подобострастия официантами. Меню, конечно, оставляло желать лучшего, но в данном случае еда занимала меня меньше всего.

После того как у нас приняли заказ, я приступила к «допросу».

– Андрей, вы давно работаете у господина Шадрина?

– Уже семь лет.

– Наверное, сложно было поступить в такую серьезную фирму?

– Да нет, мне несложно: я по блату попал.

– То есть?

– Моя мама работала у Антона еще в девяностые годы, когда тот только-только начинал разворачиваться. По ее протекции он меня и взял.

– И как вам, нравится ваша работа?

– Как она может не нравиться? Приличная зарплата, а потом с Антоном интересно общаться, он такой человек, который умеет генерировать вокруг себя энергию, так что получаешь постоянный драйв… А вам нравится ваша работа?

– Конечно.

– Да? Странно… Мне почему-то кажется, что вы способны на большее, чем быть просто сиделкой.

– Я не просто сиделка, а дипломированная медицинская сестра и дипломированный массажист. И потом знаете, ухаживать за больным человеком и помочь ему преодолеть недуг – дело весьма достойное и требующее достаточно много усилий. У человеческого организма огромные ресурсы, но люди не всегда умеют ими пользоваться. Однажды у меня был очень тяжелый больной, который перестал бороться за свою жизнь. И я предложила ему погадать по его руке. «Смотрите, –

сказала я ему, – какая у вас длинная линия жизни. И очень счастливой жизни, кстати. Так что вы просто обязаны выкарабкаться из болезни». И он мне поверил. И, представьте себе, выздоровел. (О том, что перед этим мне пришлось вырезать у него одну треть желудка, я решила умолчать.)

– Что ж, это прекрасно, что вы так относитесь к своей профессии. Сейчас это большая редкость. Люди в наше время прежде всего думают о деньгах.

– Я тоже о них думаю, поэтому и оказалась в доме вашего босса.

– Да, Вере Дмитриевне с вами повезло… – одарил он меня комплиментом. – Вообще, она всегда была такая энергичная старушенция, отлично выглядела, ни на какие болячки не жаловалась, и вдруг – удар.

– Вполне возможно, что причиной инсульта стали сильные переживания из-за смерти первой жены Антона Зиновьевича.

– Да, это вообще был тихий ужас… Так внезапно все произошло… Мы, когда все случилось, с шефом в Мюнхене были. Приезжаем, нас Агнесса Николаевна встречает. У нее такое страдальческое лицо было, словно она босиком на раскаленных угольях стояла. Никогда не забуду… Для нее это тоже была огромная потеря. Они с Марией Эрнестовной с детства дружили, относились друг к другу как сестры и вообще, даже внешне немного похожи были.

– Знаете, я тоже это заметила, когда увидела фотографию, где они сняты все втроем… Скажите, Андрей, а что за человек была Мария Эрнестовна?

– Очень симпатичная, доброжелательная женщина, конечно, не такая феерическая красавица, как его вторая супруга, но очень приятная. Светской жизни избегала, занималась благотворительностью, к людям относилась ровно, вне зависимости от их богатства или социального положения.

И тут мне пришло в голову задать господину референту еще один вопрос:

– Скажите, а после ее кончины никто из прислуги не уволился?

– Ее горничная уволилась буквально через пару дней после похорон. А почему вы об этом спросили?

– Потому что мне кажется, что та горничная, которая прислуживает Галине Герасимовне, вряд ли бы понравилась предыдущей хозяйке.

– Это точно, – засмеялся Андрей, демонстрируя великолепные зубы. – Мария Эрнестовна не любила наушничества.

– А что она любила?

– Она любила путешествовать. Театр любила. Ей нравилось с детьми заниматься. Кстати, это она на пару с Верой Дмитриевной уговорила Антона взять под свою опеку один из детских домов в Технограде и оснастить его современной компьютерной техникой. Они там вели у детей литературный кружок, а Агнесса Николаевна – кружок юного программиста. Очень печально, что жизнь Марии Эрнестовны так рано оборвалась…

– Да, печально… Ну, а Галина Герасимовна на поприще благотворительности тоже подвизается?

Андрей аккуратно протер губы салфеткой, положил ее на край стола, разгладил красивыми длинными пальцами.

– По-моему, у нее другие приоритеты…

В его голосе проскользнула едва заметная ирония. И я поняла, что даже если он и был в понедельник вечером на свидании в беседке, то точно не с женой своего шефа. А вот с кем? Это оставалось для меня загадкой. Да и он ли был в беседке? Ведь там мог быть кто угодно, в том числе и сам господин Шадрин…