Мой лучший враг
Шрифт:
Мне страшно. Я боюсь допустить ошибку. Оно не прощает ошибок. Оно уничтожит меня еще раз. А у меня уже не осталось запасных жизней…
Я продвинулась в одном месте сантиметров на десять – а прутья по-прежнему уходят дальше. Каковы ее размеры? Неужели она такая широкая?
Размахиваюсь. Вдавливаю шифер в почву. Гребу песок. Откладываю шифер. Сгребаю руками землю, откидываю в сторону. Снова беру шифер. Размахиваюсь…
Монотонная однообразная работа успокаивает.
Размах. Удар. Чистка. Бросок. Размах. Удар. Чистка. Бросок.
Глаза
Несмотря на боль и усталость, я счастлива. Я впервые в жизни чувствую себя охотником, а не жертвой.
Ведь я делаю ловушку.
У меня нет четкого плана действий. Более того, у меня нет даже четких мыслей. Вместо них – какие-то жалкие обрывки слов в голове да взрыв противоречивых эмоций в душе. Я не могу объяснить, что я делаю и для чего. План появится позже. А сейчас я в прямом смысле слова готовлю под него почву.
Перед глазами – коричневая земля, обломок шифера и ржавые прутья решетки. Я сгребаю и сгребаю землю.
Слышу шаги. Вздрагиваю. Оборачиваюсь и вижу мальчишек.
– Вот она! Нашли! – слышу крик Сереги.
Все члены команды в сборе. Я хмуро смотрю на них.
– Откуда вы узнали, где я?
– Рома надел шапочку из фольги и связался с инопланетной космической станцией. А там они уже пробили по своим каналам… – на полном серьезе говорит мне Серега. Мальчишки подходят к яме и с любопытством заглядывают в нее.
– Мне не до шуток сейчас. Хочу побыть одна.
Я отворачиваюсь от них и продолжаю свое дело.
Некоторое время все молчат.
– А чегой-то она делает? – слышу шепот Антона.
– Копает, – отвечает Рома.
– Зачем?
– Будет морковь сажать.
– Морковь? Прям сюды? Нелогично.
– Это ты нелогичный, дурень. Здесь сейчас все нелогично. Яму она роет.
– Но зачем?
– Лучше спроси – для кого.
– Шта-а-а?
Я откладываю шифер в сторону. Смотрю на мальчишек. Мальчишки смотрят на меня с ужасом и недоверием. Я вздыхаю – шутки в сторону. Пришло время для серьезных разговоров.
– Я думаю, что всем нам пришло время поговорить, – говорю я и поднимаюсь с колен.
Мы отходим на плиты, ложимся на теплый от солнца бетон. Мы говорим о том, о чем обычно предпочитаем молчать – о том, как нам приходится жить. О том, чем мы отличаемся от нормальных людей. О том, как Оно забрало наше детство. И пытается забрать оставшуюся жизнь. Мы говорим, и с каждым словом чувствуем себя сильнее, потому что никто из нас не одинок. Мы вместе. Мы делим друг с другом нашу боль. Мы поддерживаем друг друга.
– И зачем тебе яма? Что ты хочешь с ним сделать? – шепчет Серега. Мы лежим зеркально друг к другу, наши макушки соприкасаются.
– Я хочу, чтобы он умер, – отвечаю я ему так же шепотом. – Самой мучительной смертью, которую только могу представить.
Молчание длится недолго.
– Еее!!
– Надеюсь, ты говоришь несерьезно, – качает головой Рома.
– А мне плевать! Даже если серьезно, я поддерживаю Томаса! Смерть белобрысому гаду!
Нам все видится игрой. Даже мне. Я не отношусь серьезно ни к своим словам, ни к поступкам. Но игру очень легко превратить в реальность, мы все об этом знаем. Мы не осознаем своих поступков. Не понимаем последствий. Не хотим думать об ответственности.
Когда-то мы были добрыми и милыми детьми. Теперь мы – злобные тролли, тонущие в собственном болоте.
А еще мы очень любим играть в смерть.
Мы сумасшедшие? Нет. Мы просто еще не стали взрослыми.
Через секунду мы поднимаемся и идем к Яме. Становимся каждый у своей грани. Восемь рук сгребают землю и отбрасывают ее в сторону. Наши руки заняты, но голова свободна для размышлений. Мы строим план. Рассуждаем, как заманить чудовище в ловушку. Эта игра нам нравится. Она заставляет мозги думать, а нервы – вытягиваться в струны. Она полностью занимает мою голову, вытесняя оттуда страх и ужас, и поглощает меня целиком.
Антон и Серега сваливают раньше, но мы с Ромой продолжаем рыть.
К концу дня утомительной работы мы все-таки добираемся до края этой решетки. То, что мы видим, нас не радует – у краев решетка залита бетоном. Но нас ждут и хорошие новости – решетку можно открыть. Решетка представляет собой два квадрата, один из которых, внутренний, оказывается дверью, второй, внешний – ее опорой. С одной стороны двери мы видим петли, с противоположной – там, где дверь должна открываться – замок на цепи, примотанной к опоре.
Мы рассуждаем, что делать дальше. Важна каждая мелочь – ошибки быть не должно. Пилить потребуется совсем немного – только цепь, а не всю решетку по периметру. Мы сэкономим пару лет времени. Для того, чтобы распилить цепь, нам потребуется ножовка.
У меня дико ноет спина, перед глазами все плывет, руки трясутся.
– Все, хватит. Ты выглядишь так, будто роешь себе могилу и сейчас в нее упадешь, – говорит Рома и поднимается на ноги. – Вставай! Пошли домой.
Я нехотя поднимаюсь и теряю равновесие – друг подхватывает меня.
– Эй-эй! Так не годится! Ты совсем зеленая! Когда ты в последний раз ела? Пойдем ко мне, батя лапшу свою фирменную сварганил.
У меня нет сил сопротивляться. Нет сил говорить. Я уже давно не ела нормально – и вряд ли смогу проглотить хотя бы кусочек.
На удивление, дома у Ромы, только почуяв доносившийся с кухни аппетитный запах, я понимаю, что я дико проголодалась.
Батя щедро бросает передо мной огромную миску, больше напоминавшую мне детский горшок.
Батины угрозы запихать лапшу во все естественные отверстия, если я ее не съем, оказываются лишними – я бойко орудую ложкой и мигом уничтожаю всю лапшу.