Мой любимый киллер
Шрифт:
— Дай, пожалуйста.
— Зачем? — не понял он.
— Не знаю. Звучит по-дурацки, но я к нему привыкла.
— Возьми, — покачал он головой и очень аккуратно передал мне оружие. — Только не убивай никого, пока я не вернусь.
Он махнул рукой и зашагал в сторону Светланиного дома. Мороженое я съела, потом купила булку и кормила голубей, сидя на лавке. Прошло много времени, прежде чем я поняла Саше давно пора вернуться. Сердце вдруг стремительно рухнуло вниз, и дышать стало трудно, я вскочила и бросилась
— Господи, пожалуйста…
Меня обогнала пожарная машина, из-за поворота появился милицейский «газик» с включенной сиреной, а я уже все поняла. Во дворе толпились люди, и на стоянке догорали три машины…
— Что случилось? — громко спрашивала женщина с котом в руках.
— Машина взорвалась, и еще три загорелись… Так рвануло, болта не найдешь, говорят, парень в нее сел, и тютю… Ой, что делается, белым днем… ничегошеньки не осталось.
Я прижалась лбом к стене дома и жалобно взвыла, а потом позвала:
— Саша, Сашенька… — и пошла по улице, ничего не видя и не слыша вокруг, потом побежала…
В себя пришла возле двери квартиры Бата, вспомнила, что ключей у меня нет, они остались у Саши, и опять побежала, на этот раз в казарму «Швейника». Дверь была не заперта, но Вадима дома не оказалось. Я рухнула на постель, сунула голову под подушку и завыла. Потом вскочила и зачем-то принялась стаскивать джинсы, в кармане лежала фотография с подколотыми к ней листками бумаги. Я схватила их, начала читать. На снимке слева направо: Ремезов Вадим Сергеевич, Баташев Роман Николаевич, Ключевский Виктор Павлович… Я порвала листы, отшвырнула в сторону обрывки и посмотрела на фотографию.
— Господи… Саша… — проронила я жалобно, а потом засмеялась, смех перешел в тихое поскуливание. Я оделась, выпила стакан воды и включила телевизор. «Я должна увидеть Вадима, — тупо глядя в экран, думала я. — Я должна…» А потом подумала другое: «Зачем?» — и разозлилась на себя.
Я вздрогнула, услышав знакомую фамилию. По телевизору шли местные новости. «Сегодня около полудня в районе стадиона „Торпедо“ был обнаружен обезображенный труп мужчины… — тщательно выговаривая слова, сообщил диктор. — Удалось установить личность убитого. Им оказался Извеков Сергей Федорович…»
— Одни покойники, — хохотнула я, и тут зазвонил телефон. Я стала его искать, радуясь, что хоть кто-то остался в живых, сказала:
— Да, — и услышала:
— Мама…
«Я сошла с ума, — пронеслось в мозгу. — Наконец-то я сошла с ума…»
— Мама, — испуганно повторил детский голосок, и я прошептала:
— Ванечка…
— Мама, — обрадовался он. — Это ты, мама? Правда ты? — Я выронила сотовый, схватила его, отбрасывая со лба мокрые волосы. — Ты вернулась? — почти кричал Ванька. — Мам, ты ко мне приедешь?
— Конечно, сыночек, — задыхаясь, ответила я. — Где ты?
— Мамочка,
— Конечно, Ваня, конечно.
— Улица Первомайская, первый дом. Мамочка, я очень жду.
— Я уже еду, Ваня… Там кто-нибудь есть рядом?
— Нет. Мы поужинали, и тетя Варя ушла домой, а я смотрю телевизор. Мама, я тебя встречу, ты уже собираешься?
— Я бегу, сынок…
Я металась по комнате, схватила пистолет, сунула его за пояс, расправила футболку и бросилась из дома. Остановила первую же машину.
— Поселок Запрудный, — пролепетала я, падая на сиденье.
— Далековато, — нахмурился парень.
— Я заплачу, сколько скажете. Только быстрее, пожалуйста.
Он посмотрел на меня с сомнением и спросил:
— Случилось что?
— Да… ребенок заболел… у бабушки…
— Не переживайте, мигом домчимся, а дети иногда болеют, зачем же о плохом думать?
Я кусала губы и смотрела в окно, а парень не жалел стареньких «Жигулей».
— Вот и ваш Запрудный, — бодро сказал он и подмигнул.
— Где-то здесь улица Первомайская, — боясь, что упаду в обморок, пролепетала я.
— Сейчас найдем. — Он притормозил и крикнул мужчине возле колодца:
— Где у вас улица Первомайская?
— Да вот она. Какой дом нужен?
— Первый, — подала я голос.
— Это в самом конце. Большой дом, каменный, увидите.
Я сунула водителю деньги, он посмотрел и сказал растерянно:
— С ума сошли… — Я что-то ответила и тут увидела Ваньку.
Он стоял у калитки, выкрашенной синей краской, в шортах, майке, непривычно высокий, худой, и радостно мне улыбался. Я выскочила из машины и кинулась к нему.
— Мамочка! — закричал он и повис у меня на шее, я хотела его поднять, но не смогла, не было сил, заплакала, уткнувшись в его волосы, а он неожиданно серьезно сказал:
— Идем, мам, тебе нельзя здесь…
— Идем, Ванюша, идем, — бестолково засуетилась я, он взял меня за руку, толкнул калитку, и мы пошли по тропинке к дому.
— Ты теперь никуда не уедешь? — робко спросил он.
— Конечно, нет.
— Это правда твое последнее задание? — Он вроде бы не поверил, а я ответила:
— Да, — пытаясь понять, что за задание он имел в виду.
— Честно-честно? — обрадовался он, останавливаясь и заглядывая мне в глаза.
— Клянусь, — ответила я.
— Вот здорово. — Он зажмурился и прижался ко мне.
— Ваня, — начала я осторожно, — кто там в доме? Кто велел позвонить?
— В доме никого, я один. У папы работа, он уехал, и я пока один с тетей Варей, это соседка, она добрая. А папа звонил сегодня, сказал, что ты вернулась насовсем, и разрешил тебе позвонить. Он скоро придет, правда, здорово?