Мой любимый «негодяй»
Шрифт:
– Не сомневаюсь, особенно после разговора, который у нас с ней будет.
Шарлиз встала.
– Ладно. Дэнни ждет меня, пойду к нему. Обещай, что не будешь злиться.
– Постараюсь.
В это верилось с трудом. Шарлиз не нравилось настроение Робера, но, с другой стороны, его мать сама виновата, что создала такую обстановку в доме. Шарлиз еще раз вздохнула и отправилась в комнату Дэнни.
Обычно, когда он плескался в ванне, Шарлиз развешивала одежду племянника и собирала игрушки, переговариваясь с мальчиком через стенку и время от времени заглядывая к нему. Но сегодня она принесла в ванную стул и стала
Впрочем, беспокоиться было не о чем. В памяти четырехлетнего малыша быстро стирались все неприятности. Дэнни с увлечением рассказывал о дне рождения, на который его пригласили, и показывал, как здорово «подныривает» его резиновая уточка.
К концу купания Шарлиз, как всегда в таких случаях, была мокрой с головы до ног и потому переоделась в джинсы и старую футболку. Пока она приводила себя в порядок, Дэнни играл в своей комнате. Неожиданно раздался стук в дверь. Шарлиз поспешно одернула футболку и осторожно подошла к двери. Ей не хотелось еще раз встретиться с Жозефиной.
– Кто там?
– Это я, Робер. Могу я зайти?
– Погоди минуту. Можешь зайти позже?
– Мне нужно кое-что уточнить, прежде чем я отправлюсь к матери.
Что ж, это важнее ее внешнего вида. Шарлиз перестала волноваться из-за своей легкомысленной одежды и открыла дверь. Наверное, Робер решил последовать ее совету и не бросаться в бой, очертя голову.
Сначала он попросту не заметил, что она переоделась. Большими шагами пересек комнату и спросил, не глядя на нее:
– Я тут подумал о том, что говорил Дэнни. Мама действительно сказала, что я тебе не доверяю?
– Не совсем так. Она сказала, что ты не веришь, будто я могу вырастить Дэниэла достойным фамилии Овернуа. – Шарлиз не удержалась от иронии. – Что ж, не стоит винить ее за это. Именно так ты и сказал во время нашей
первой встречи.
– Да, но я ошибался. – Робер взял ее за руки. – Я не знал тогда тебя, твою доброту и нежность, твое отзывчивое сердце.
– Я пыталась тебе об этом рассказать, но ты не верил, – попыталась отшутиться Шарлиз.
– Я должен был убедиться сам.
Интонации Робера изменились, когда он внимательнее посмотрел на нее. Шарлиз в панике поняла, что старая футболка практически не прикрывает ее, обтягивая грудь. Розовые соски были видны так же отчетливо, как если бы она была просто голой.
Именно такой Робер увидел ее в первый раз, и теперь Шарлиз оставалась все столь же соблазнительной.
Когда ее руки неуверенно поднялись, чтобы прикрыть грудь, он остановил ее почти умоляющим жестом.
– Позволь мне хотя бы посмотреть на тебя. Твое тело так прекрасно.
– Мне надо переодеться и вести Дэнни ужинать, – шепнула она в ответ.
– Еще рано.
Его руки скользнули на ее талию и двинулись вверх, медленно освобождая Шарлиз от одежды. Девушка не удержалась от тихого стона блаженства, когда кончиками пальцев он коснулся ее груди, провел по напряженным соскам.
– Я не могу оторваться от тебя, – прорычал он. – Я знаю, что только мучаю и тебя, и себя, но я не могу, Шарлиз, когда я вижу тебя такой, я теряю контроль над собой.
– Я тоже! – со стоном прошептала она.
Каждая клеточка ее тела, все чувствительные
– Я не должен этого делать!
Однако вместо того, чтобы повернуться и уйти, Робер сорвал с нее футболку и зарылся пылающим лицом в пшеничные волосы Шарлиз. Огонь желания вспыхнул так ярко, что в ней что-то взорвалось, и она впилась пальцами в напряженную спину мужа, прижалась к нему бедрами, чтобы теснее слиться, Робер ответил сдавленным стоном, его тело выгнулось, он прижал Шарлиз к себе так крепко, что она ощущала напряжение его плоти всем телом. Пока его губы жадно искали ее рот, он судорожно расстегнул на ней джинсы и просунул руку к ее бедрам, слегка приподнимая Шарлиз и пытаясь второй рукой освободить ее от одежды.
– Теперь мы не можем остановиться!
– Я знаю!
Она судорожно расстегивала на нем рубашку, искала застежку брюк.
– Девочка моя, это словно исполнение всех снов и желаний! – шептал он, сдирая с нее джинсы.
Они были так поглощены друг другом, что не сразу услышали настойчивый стук в дверь комнаты Робера. Голос Жозефины разносился по коридору.
– Робер, я знаю, что ты здесь! Открой не медленно!
– Не могу поверить! – простонал он. – Это уже второй раз, когда она все портит!
Тело Шарлиз яростно протестовало против внезапной остановки и требовало не обращать внимания на стук в дверь, но разум взял верх. Девушка прерывисто выдохнула и отступила на шаг.
– Все это не случайно. Твоя мать пытается помешать нам заняться любовью. Если вдуматься, то это даже смешно.
Она трясущимися пальцами застегивала джинсы и пыталась улыбнуться.
– Но это же несерьезно. Не может она сторожить нас всю ночь под дверью. – Робер был бледным от злости.
– Возможно, слуги донесли ей, что мы не спим вместе, вернее, спим в разных комнатах. Она решила, что наши отношения дали трещину, и изо всех сил старается не допустить примирения.
– Да, она до сих пор не одобряет наш брак. Но я не думаю, что она хочет окончательно его разрушить.
– Я уверена, мадам Овернуа считает, что защищает твои интересы, но ей пора взглянуть в лицо действительности! – Разочарование и неудовлетворенная страсть распалили ярость Шарлиз, и она была куда несдержаннее обычного. – Если наш брак развалится, опекунство над Дэнни станет судебной проблемой. Я прекрасно понимаю, что Овернуа чертовски богаты и влиятельны, но я не сдамся без боя. Я сыграю на привязанности малыша ко мне и его антипатии к некоторым, я сыграю на чем угодно, что сможет мне помочь!
Глаза Робера сузились.
– Так он единственный, кто тебя волнует?
– Благополучие Дэнни – это то, из-за чего мы поженились. Я согласилась, потому что у меня не было выбора.
– Но ты могла не соглашаться на все остальное, – ехидно усмехнулся он. – У меня уже была пара-тройка шансов, включая сегодняшний вечер. К несчастью, ты опомнилась слишком быстро. Это могло бы дать мне большое преимущество.
Это было как пощечина.
Шарлиз удалось почти молниеносно овладеть собой и своими чувствами, но ведь Робер был прав, черт побери! Он не хотел упустить шанса заняться с ней любовью, но собственно о любви тут и речи не шло. Его тайный план предусматривал полное подчинение ее воли, вот и все.