Мой любимый «негодяй»
Шрифт:
– Но мы и поженились исключительно из-за Дэниэла. Я боялась, что ты отберешь его у меня.
– Ты считаешь, что я способен на такую жестокость? Должно быть, ты действительно ненавидишь меня.
Длинные ресницы Шарлиз опустились. Она прошептала:
– Ты же знаешь, что это не так.
– Я знаю, что волную тебя, но ты никогда не хотела заняться со мной любовью, – мрачно сказал Робер.
О, как он ошибается!
– Между нами было много непонимания, – неуверенно начала Шарлиз. – Я долго не верила тебе, да и сейчас трудно поверить, что
– Да, говорил, но никогда не имел в виду то, о чем думаешь ты. Вспомни, что я обещал ей?
– Я не знаю. Вы оба ушли, и я больше ничего не слышала. Да и не хотела слышать.
– Очень плохо. А должна была услышать, как я говорил Беатрис, что надо поставить Себастьену ультиматум. Я полагал, что это заставит его немедленно сделать ей предложение.
– И ты подал ей эту идею?
Он усмехнулся.
– Все остальное она уже испробовала. Если он был так глуп, чтобы позволить ей уйти, то ей пора было что-то решать. Ты слышала мои заверения, что она не останется одна, и это чистая правда – настоящие друзья не покидают друг друга.
Шарлиз чувствовала себя так, словно с души у нее свалился огромный камень. Дни и ночи страданий и сомнений… Их могло не быть, если бы она верила Роберу с самого начала.
– Ты выглядишь усталой, chere. Я отвезу тебя домой.
– Не сейчас. Дождемся, когда станет лучше мадам Овернуа. Так нам будет спокойнее.
Робер согласился при условии, что Шарлиз полежит на кушетке в комнате ожидания, пока окончательно не придет в себя. Напрасно она уверяла его, что чувствует себя отлично – Робер принес еще соку и был так заботлив, что ее сердце пело от счастья.
Наконец, врач сообщил, что состояние Жозефины больше не вызывает опасений и все показатели в норме. Мадам дали снотворное, и она уснула. По словам доктора, посетители к ней пока не допускались, и Робер с Шарлиз должны были ехать домой. О состоянии больной теперь можно справиться и по телефону.
Когда они шли к машине, Робер сказал:
– Ты много перенесла за сегодняшний день. Я хочу, чтобы ты как можно скорее оказалась дома в постели.
– Ты хотел этого с первой же минуты нашего приезда.
– Я имел в виду… – Робер осекся и заговорил медленнее, старательно подбирая слова: – Ты не представляешь, как это тяжело… Безумно хотеть тебя и сознавать, что это невозможно…
– Ответь мне на один вопрос. Когда ты сказал, что любишь меня, ты имел в виду только это?
Он обнял ее так крепко, что их тела, казалось, слились воедино.
– Я не представлял, что можно любить другого человека так сильно. Не уезжай. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Ты не обязана любить меня, но позволь мне любить тебя. Я не могу без тебя жить.
Лицо Робера лучилось надеждой. Его поцелуй был одновременно и нежным, и страстным.
Когда он выпустил Шарлиз из своих объятий, она счастливо вздохнула.
– Невероятно,
– И поговорить – тоже… – Его откровенный взгляд заставил ее сердце бешено забиться. – Едем домой, chere.
Шарлиз и Робер поднялись рука об руку по ступеням шато. Ей казалось, что все это – сон, но когда они вошли в ее комнату и Робер обнял Шарлиз, тепло его тела безошибочно подтвердило, что все происходит наяву.
– Как долго я ждал этого… – прошептал он, нежно перебирая пальцами шелковистые волосы возлюбленной и запрокидывая ее голову назад, чтобы в следующий момент покрыть горячими я страстными поцелуями ее шею. – Я уже думал, этого никогда не случится.
– Я тоже… – смущенно шепнула Шарлиз. Говорить связно ей становилось все труднее, потому что губы Робера уже скользили в ложбинке между ее грудями.
Он расстегнул шифоновую блузку Шарлиз и чуть замешкался с застежкой тонкого кружевного лифчика. Теперь она не старалась сдерживать нахлынувшее возбуждение, особенно когда ладони мужа начали ласкать ее грудь. Когда Шарлиз закрыла глаза, отдаваясь во власть его рук и подстраиваясь под движения его тела, Робер возбужденно прошептал:
– Наконец-то ты станешь моей настоящей женой.
Еще несколько секунд – и он окончательно раздел ее и замер, любуясь наготой своей любимой. Откровенное желание в глазах Робера вызвало у нее легкую дрожь.
– Не нужно стесняться меня, chere! – сказал он при виде румянца, полыхавшего у нее на щеках, и стыдливо опущенных ресниц. – Я хочу увидеть и ощутить каждый дюйм твоего восхитительного тела, хочу, чтобы и ты узнала меня так же хорошо!
Он разделся быстро и без тени смущения. Ему и нечего стесняться, отметила про себя Шарлиз. У Робера было стройное мускулистое тело и длинные ноги легкоатлета.
Она придвинулась ближе, ее губы заскользили по его коже от подбородка по груди, плоскому мускулистому животу… Под поцелуями Шарлиз его кожа горела, словно приглашая к еще более рискованным исследованиям. Но когда она достигла губами его бедер и пылающей плоти, он со стоном подхватил ее и жадно поцеловал в губы.
– Я хотел бы, чтобы это доставило тебе удовольствие, но… я могу не удержаться, – прошептал он, прерывисто дыша.
– Мы оба так долго этого ждали. – Она улыбнулась, ее губы полуоткрылись в ожидании.
– Я больше не в силах ждать.
Робер страстно целовал Шарлиз, его язык раздвигал ее губы, проникая вглубь, затем он подхватил ее на руки и понес к кровати. Не выпуская любимую из объятий, он опустил ее на покрывало и лег сверху, их ноги тесно сплелись.
Тела обоих пылали от жара, сжигавшего их изнутри. Острое наслаждение пронизывало все тело Шарлиз, нарастая с каждым толчком языка Робера, с каждой лаской его опытных пальцев.
– Ты нужен мне… Я хочу тебя… – простонала она, раздвигая ноги.