Мой любимый вампир
Шрифт:
Черт.
Я не успела этого понять, когда в который раз пришлось закинуть шею и до боли изогнуться от наслаждения.
Но его язык медленно прошелся по моей шее, оставляя мокрую дорожку, после которой ощущался приятный холодок, но это не могло потушить жар во всем теле. И Док, видимо, поняв, что я долго не продержусь и что я вот-вот готова взорваться, усилил давление на клиторе, более яростно потирая его. Мне хватило пары секунд, и самый громкий стон был заглушен его губами.
Он окрасил комнату в цвет, смешавшись с нашим общим
Мы дышали почти синхронно в шеи друг друга: громко, жарко, тяжело. И не дав Доку опомниться, я начала спускаться рукой по его торсу, чуть задерживаясь на каждом кубике пресса, пока не достигла кромки его нижнего белья. Хотелось рассмотреть его прекрасное тело, попробовать на вкус, но я не могла больше терпеть. Настоящей наградой было услышать мужской сдавленный стон, когда мои пальцы обхватили его член, слегка сжимая, пусть и через ткань.
Рука дрожит, но проворные пальцы пытаются оттянуть боксеры. Чувствую себя немного смелее, когда Док решает возобновить поцелуи на шее. Он прерывисто вздыхает, стоит мне полностью стянуть с него нижнее белье. Его головка касается моего бедра: горячая, нежная кожа. Но что-то еще… Холодное, металлическое.
Я обхватываю член рукой и, не сумев побороть любопытство, смотрю вниз. У меня вырывается вздох удивления. Я была с мужчиной только один раз, но даже несмотря на это, немного покопавшись в средствах массовой информации, уже можно было многое сравнить…
Да. Он толстый. Он гладкий. Он впечатляющий.
Но.
Я никогда раньше не была с мужчиной, у которого был пирсинг на члене. Вертикальный стержень, с одним серебряным шариком, расположенным на чувствительной нижней стороне, а другой, как раз там, где начинается головка, на самой вершине его ствола.
Док чувствует моё замешательство: он замер, прекращая поцелуями исследовать мою шею. Проходит всего несколько секунд, как я пытаюсь отойти от шока, но Док уже успел чуть отстраниться, приподнявшись на одном локте.
— Всё нормально, — говорит он успокаивающе, приподнимая пальцами мой подбородок, заставляя перевести взгляд с его достоинства на него самого. — Я понимаю… Это… — он мнётся, возможно, даже краснеет и пытается отвести взгляд, — Это может быть слишком… — рукой он тянется к боксерам и пытается их снова надеть.
— Нет, — я останавливаю его, хватая за руку. — Не-е не слишком, — готова проклясть свой голос, что так не вовремя стал дрожать.
Вот сейчас опять Док сбежит, прикрываясь здравым смыслом, ошибкой и сохранением моей непорочности, которая была мне абсолютно не нужна.
А нужен только он: сейчас, во мне.
И готова была написать ему целое эссе на эту тему, но сейчас, когда тела сплетены и души открыты друг другу — слова не нужны. Я обхватила ногами его бёдра, притягивая к себе максимально близко. Мне хотелось снова почувствовать тяжесть его тела на себе, и если бы могла, то впитала бы его в себя как губка, без остатка.
— Я хочу, — губы прошлись по мужской грубой щетине,
Глубокий выдох опалил кожу. Я полностью сосредоточилась на ощущениях, когда головка вновь была меж моих бёдер, когда его страстные поцелуи возобновились с диким рыком, когда до чистого наслаждения осталось пару сантиметров и несколько секунд.
Бедра непроизвольно сжались, стоило только почувствовать холод металла, и я заёрзала в попытке расслабиться. И тепло, исходящее от мужчины, помогало мне сделать это.
— Не шевелись, — хрипло прошептал Док, склонившись к моему лицу. — Я хочу, чтобы ты просто чувствовала меня.
И вот оно. Я чувствую шарики его пирсинга, которые начинают всё глубже и глубже продвигаться во мне. Это дарит неповторимые ощущения, которые я никогда раньше не испытывала. Сначала это было что-то непонятное, чужеродное, но чем дальше Док входил в меня, тем приятнее становились ощущения. Он делал это медленно, не торопясь, давая мне привыкнуть. Я на подсознательном уровне знаю, что у него на члене есть пирсинг, но это не вызывает во мне отвращения или неприятия.
Мой рот раскрыт, дыхание становится ещё глубже, и я закатываю глаза. Ощущение вроде бы уже позабытой, но такой приятной заполненности сводило с ума, и я вновь нетерпеливо поерзала, давая понять Доку, что он может продолжать двигаться.
Он, словно ожидая от меня этого сигнала, практически сразу набрал быстрый темп. Мои короткие ноготки, что со всех силой впивались в его шею, оставляли на ней царапины. И чем глубже были толчки, тем глубже были ранки, пока нос не учуял проступившую капельку крови.
Док заметил во мне перемену, мой взгляд, что был устремлен на кровоточащую царапину. Большим пальцем он коснулся раны, проводя по всей длине, вытирая. Не прекращая смотреть на меня диким и потрясенным взглядом, от осознанности, что он сейчас делает, Док подносил свой палец, испачканный в собственной крови, к моим губам.
Кончик языка коснулся его кожи, пробуждая все вкусовые рецепторы, стоим им ощутить такой любимый навечно вкус крови. Истошный стон вырвался наружу, когда в этот же момент, его пирсинг на члене задел какую-то чувствительную точку во мне.
Док слегка нажал пальцем на нижнюю губу, побуждая приоткрыть рот шире и проталкивая его на всю фалангу. Я сосала его палец как последний источник жизни. А пошлые звуки, заполнявшее всё пространство, пьянили и сводили с ума.
Я жадно облизнула губы, когда Док лишил меня моей сладости и постаралась не думать о пробуждающейся жажде, о чувстве голода, что заполнял разум.
Док чуть сбавил темп и прошептал:
— Кусай.
Мне не нужно было повторять дважды. И поманив перед быком красной тряпкой, а в моём случае еще одной каплей крови, что дошла уже до ключицы, остановиться уже было нереально. Зубы пронзили кожу, вонзаясь в толстую вену, что так заманчиво пульсировала всё это время перед глазами.