Мой маленький монстр

Лари Яна

Голос Снежинской всегда действовал на меня неадекватно. Я безошибочно могу узнать его среди десятков посторонних звуков, по начинающему частить пульсу и едва уловимой дрожи, пробегающей по телу.

Повернув

голову, я, первым делом, наткнулся на её ликующий взгляд.

"Извини, пожалуйста, – Карина и не думала прятать улыбку. – Это, кажется твой смартфон сейчас выпал? Кто ж оставляет такие вещи на подоконнике? Я вот не заметила и смахнула, что ж ты так с подарками, а, братишка?"

"Братишкой" она меня называет не часто, и из её уст это каждый раз звучит как оскорбление. Чувствуя, что выхожу из себя, я опрометью выбежал из кабинета и помчался вниз, чтоб не сорваться.

Сейчас меня душит ярость, я боюсь не сдержаться и наделать глупостей. Отчим вряд ли обрадуется, если я слегка приструню его невыносимую дочь. Видит Бог, она не первый год напрашивается.

Смартфон был мне дорог, я могу только догадываться, сколько времени мама на него откладывала. Денег у отчима на такое она бы не взяла. А Карина поступила по обыкновению подло, как последняя тварь. Знает ведь, что я её не сдам. Вот только зачем?

Побродив так ещё немного, и более-менее остыв, я возвращаюсь

в класс. Правда, урок идёт уже давно, но зато мне удалось вернуть себе невозмутимость. Что бы Карина не задумала, я не поддамся.

***

Карина со следующей своей выходкой особо не затягивает. Я беспомощно стою перед дверью нашей квартиры и не нахожу в рюкзаке своего ключа. Стучать бесполезно. Старшие возвращаются поздно, а маленький монстр по пятницам посещает свой кружок. Актриса погорелого театра, блин! Вчерашняя история со смартфоном, по-видимому, только начало.

Мне ещё повезло, что у Кати сегодня после школы занятия в балетной студии. Таким образом, мне хоть есть чем себя занять. Ребятам звонить не особо хочется, посиделки с ними каждый раз выливаются в грандиозные попойки, а я не фанат невменяемого состояния. Мне зверски хочется кушать, но никак не напиваться.

Дотопав до Катькиной студии, я без зазрения совести любуюсь её точеной фигуркой, то и дело мелькающей в небольшом окошке, напротив которого я сижу. Проходит полтора часа, прежде чем она выходит, и я могу, наконец, её обнять, расцеловать разрумяненное лицо. Грызущая меня злость тут же испаряется. Как же здорово, когда моя девочка рядом!

Конец ознакомительного фрагмента.