Мой милый плут
Шрифт:
Его рассказ явно заинтересовал Одри.
– В книжках, говорите? – переспросила она. – Хм-м… Любопытно.
“Дернул же меня черт за язык!» – в сердцах подумал Чарли. Не хватало еще, чтобы Одри всерьез занялась этой дамской чепухой! Делать ей больше нечего, как только засушивать цветочки.
– Боюсь, что цветок кактуса засушить не удастся. Они такие хрупкие, эти кактусы. А вот цветы яблони… Пожалуй, пожалуй. И еще вербена. И маргаритки. М-да, интересно.
Чарли еще раз пожалел о том, что ляпнул про засушенные цветочки. Он поднялся, положил руку
– Мисс Адриенна, прошу вас, выбросьте эти глупости из головы. Поверьте, и без этих цветочков вы выглядите достаточно… э-э… чопорно.
– Чопорно? – обиделась Одри. – Но все-таки не так, как должна, по-вашему, выглядеть настоящая леди?
Чарли энергично потряс головой, проклиная себя за свое косноязычие.
– Да нет же! – с отчаянием воскликнул он. – Вы ведете себя как леди. Как самая настоящая леди.
– Как настоящая леди? – переспросила Одри. – Это хорошо.
– Но, скажу вам честно, мне больше нравилось, как вы держались поначалу.
И Чарли, не удержавшись, прикоснулся пальцем к ее подбородку. Одри вздрогнула и прерывисто задышала.
– Правда? – задыхающимся шепотом спросила она.
– Правда.
Одри подняла на него свои огромные сияющие глаза. Они были похожи на августовские хрустальные звезды, и эти звезды наплывали на Чарли, манили его к себе, и как-то так получилось, что их губы вплотную приблизились друг к другу.
– Мисс Адриенна, – тихо сказал Чарли. – Мне кажется, что вы должны перестать копировать юных бездельниц из Джорджии. Поверьте, вы и без того прекраснее всех девушек, которых я встречал в своей жизни. И способнее.
Бедняга Чарли! Он-то хотел сделать комплимент, сказать, что Одри гораздо приспособленнее к суровой жизни, чем ее ровесницы из далекой Джорджии, но она истолковала его слова по-своему. Одри неожиданно выпрямилась, врезавшись при этом головой в подбородок Чарли.
У него искры посыпались из глаз.
Одри потерла рукой ушибленный лоб, затем потерла подбородок Чарли. Чарли напрягся от ее прикосновения, но Одри, казалось, и не заметила этого.
– Простите, Чарли… то есть, мистер Уайлд, – сказала она. – Я не хотела вас ударить. Но вы сами виноваты.
– Я виноват?
Она убрала руку, и Чарли принялся самостоятельно массировать ушибленное место. “Однако крепкая же у нее голова!» – подумал он при этом.
– Вы, конечно, очень добры, мистер Уайлд, но, право же, я не заслуживаю таких слов. Да вы и сами думаете обо мне иначе, чем говорите.
– С чего вы взяли?
– А разве не так? – усмехнулась Одри. – Вы – человек воспитанный и хотели сделать мне приятное, но при этом солгали, я же знаю. Не могло вам нравиться то, как я вела себя прежде. Я же совершенно невоспитанная девушка, неотесанная, деревенская. Куда уж мне до настоящих леди!
– Но поверьте, мисс Адриенна, нет ничего лучше… Она приложила пальцы к губам Чарли, призывая его к молчанию.
– Нет, не говорите больше ничего, мистер Чарли Уайлд, или я нарушу свое
– Вы правда… хотите?
– Очень, – кивнула Одри, не отводя пальцев от его губ. – Хотя и знаю, что вам это неприятно.
– Неприятно? – поразился Чарли.
– Конечно. Какому джентльмену может понравиться девушка, которая сама падает в его объятия? Которая сама лезет целоваться?
Искушение становилось не просто сильным, а совершенно невыносимым. Их разговор распалял Чарли с каждой секундой, с каждой новой фразой.
– Сама, сама, разве не так? – сорвалось с языка Одри, и Чарли немедленно вспомнил про Минни Мейфилд. Та говорила точно с таким же акцентом и похожим выражением на лице.
Память тут же перенесла Чарли на много лет назад, в милую старую Джорджию. Он снова увидел себя лежащим в стогу сена с Минни Мейфилд, женой старого Мейфилда. Старику уже перевалило за восемьдесят, а Минни не было и двадцати. Ее выдали замуж только для того, чтобы не упустить имущества Мейфилда, – какая уж там любовь! А Чарли было тогда всего-навсего семнадцать, и молодая кровь его бурлила в жилах.
Кстати, в первый раз Минни отдалась ему именно после танцев, на которых он играл “Лесной квикстеп”. И тогда, прямо в сарае старого Мейфилда…
Нет-нет, это слишком опасные воспоминания. Особенно в такой напряженный момент.
– Конечно, – донесся до него голос Одри, – какому же джентльмену может понравиться такая девушка?
– Любому, – брякнул Чарли. Одри расхохоталась в ответ.
– Ну, уж вы скажете, мистер Уайлд! – Она отступила назад и добавила с явным сожалением: – Но, признаюсь честно, мне нелегко держать себя в узде. Особенно после “Лесного квикстепа”. В этой музыке есть что-то такое, что разжигает кровь.
Тут уж Чарли не выдержал и спросил:
– Так, что голова начинает кружиться, а ноги – дрожать?
– Точно. Именно так, – прошептала Одри и снова прижалась к груди Чарли.
Он застонал и медленно опустился под яблоню, на теплую землю.
Потом Чарли целых три дня старался держаться подальше от Одри и сходил при этом с ума. Чтобы не пропасть окончательно, он с головой ушел в работу. Починил ставни, подправил стойла в конюшне, привел в порядок простреленный шерифом буфет, вставил новое стекло – одним словом, трудился все дни напролет. Он и в город успел съездить, чтобы помочь Пичи Джилберту починить школьную крышу.
Но, несмотря на все уловки, Чарли все равно не мог избежать встреч с Одри, тем более что она появлялась перед ним всякий раз нежданно, без зова, и тогда он только опускал глаза и вздыхал. Он старался не смотреть на Одри, потому что иначе страсть могла бы перехлестнуть через край, и Чарли не удержался бы от того, чтобы не расцеловать свою красавицу, не утащить ее на сеновал и… И тогда случилось бы непоправимое. Тогда Чарли стал бы куда более страшным преступником, чем мог его представить себе даже Фермин Смолл в своем полицейском бреду.