Мой милый плут
Шрифт:
– Не имеете права?
– Не имею.
– А почему?
– Потому что мы с вами не женаты, вот почему, мисс Адриенна. К тому же мы не только не женаты, но даже не обручены. И… – Он набрал в грудь побольше воздуха: – И я не могу вам предложить руку и сердце, потому что мне нужно сначала позаботиться о своих друзьях, а уж только потом думать о том, как устроить собственную жизнь. Итак, еще раз повторяю: я вел себя так, как настоящий джентльмен не должен вести себя с девушкой, и потому прошу вас простить меня.
Одри сначала улыбнулась,
– Чушь.
– Чушь? – поразился Чарли.
– Чушь, – повторила она. – Все, о чем вы говорите, Чарли, – чушь. А о моих чувствах почему вы не подумали? Конечно, я понимаю, что такой джентльмен, как вы…
– Я вел себя вовсе не как джентльмен, Одри.
– Чушь, чушь. Я же сама поцеловала вас. Вы что, забыли? Я же сама, первая поцеловала вас.
Ситуация начинала ускользать из-под контроля, но у Чарли уже просто не оставалось сил, чтобы начать все сначала.
– Мисс Одри… – начал он, но она тут же перебила его:
– Вот что, Чарли… То есть, мистер Уайлд. Я же все понимаю. И вы все понимаете. Вы – настоящий джентльмен, в этом нет сомнений. – Улыбка сошла с лица Одри, ее тонкие брови озабоченно сдвинулись. А мне, конечно, еще далеко до настоящей леди. Ведь, чтобы стать ею, мало лишь носить туфли.
Она опустила глаза, посмотрела на кончики туфель, выглядывающие у нее из-под подола, и нахмурилась еще сильней.
– Да при чем здесь туфли, мисс Одри”? – с отчаянием возразил Чарли.
– Как это при чем? Очень даже при чем, мистер Чарли Уайлд. Стала бы я носить эти колодки, если бы они были ни при чем! Настоящая леди всегда должна быть в туфлях, – отчеканила она, словно библейскую заповедь.
– Да нет же, мисс Адриенна! Вовсе не платье и не туфли делают женщину настоящей леди!
– Чушь!
– Нет, не чушь! – Чарли начинал раздражаться так же быстро, как и Одри. – Поймите же – внешний вид ничего не решает! И что хорошего в вашем желании походить на леди из далекой Джорджии? Да ничего! Глупость это, вот и все!
Одри выпрямилась, подбоченилась и сердито посмотрела на Чарли.
– Глупость? Хорошенькое дело! Сначала вы говорите мне, что я не похожа на леди, а когда я начинаю доказывать вам это, вы утверждаете, что все это глупость! А кто хотел видеть меня похожей на настоящую леди?
– Да уж не я! Я вам такого не говорил!
– Говорил! – Нет! – Да!!!
– Нет!!!
Чарли понял, что запутался, и замолчал. Да и что толку говорить – разве ее переспоришь?
Однако ему очень не хотелось уходить, закончив разговор на этой ноте. Это было бы ошибкой – и серьезной ошибкой.
– Мисс Одри, – снова начал он, – послушайте еще раз. Я сказал только то, что на самом деле хотел сказать. Простите меня за то, что я так поцеловал вас. Я не должен был этого делать. Простите, не сдержался.
Одри какое-то время молча смотрела на него, а потом ее лицо просветлело. Еще секунда, и на губах Одри заиграла улыбка.
– Чушь! – с чувством сказала Одри. Она
Чарли понял, что спорить с ней бесполезно.
– И должна вам заметить, что я за собой никакой вины не чувствую, – закончила Одри.
– Н-но почему, мисс Адриенна? – растерянно спросил Чарли.
– Потому, что вы мой сказочный принц, Чарли! Час от часу не легче!
– Да, вы мой сказочный принц, – убежденно повторила Одри. – А я – ваша принцесса.
Она повернулась, собираясь идти в дом, и добавила:
– И я докажу вам это, мистер Чарли Уайлд. Дайте только срок.
Прошло немало времени, пока Чарли доплелся до конюшни, – ноги совершенно не слушались его. Он прислонился к стене и протяжно, глухо застонал.
Стоявший в своем стойле мул Герцог, очевидно, был одарен музыкальным слухом. Он послушал немного, тряхнул головой и принялся вторить Чарли.
Проводив двоих джентльменов, отправившихся выполнять одно деликатное поручение, Фермин Смолл поудобнее устроился на стуле и взялся за перо. Он долго и старательно писал, а покончив с этим занятием, удовлетворенно откинулся на спинку стула. В это время мимо окон его конторы проехали музыканты из духового оркестра города Америка-Сити, и Фермин проводил их пристальным взглядом, в глубине которого затаилось злорадство.
“Давайте, давайте, голубчики, – думал он. – Веселитесь, пока у вас есть время. Да только недолго вам еще гулять на свободе!”
Оркестр возвращался с фермы Хьюлеттов, где играл для Розуэллской литературной лиги. Фермин знал об этом. Ему и самому очень хотелось побывать на том концерте, да только он не решался пока что показать свой нос во дворе Хьюлеттов, опасаясь двух рассерженных фурий, живших там.
А жаль, что он не смог туда поехать.
Фермин огорченно вздохнул, воткнул перо в чернильницу и оставил его торчать там, совершенно позабыв о том, что окна в конторе раскрыты настежь и по комнате гуляет свежий ветерок. Порыв ветра опрокинул чернильницу, и по исписанному листу бумаги потекла темно-синяя струйка.
– Пр-роклятие! – в сердцах выругался Фермин Смолл. – А все из-за этого сукиного сына!
Даже в том, что ветер опрокинул чернильницу, он готов был обвинить Чарли.
– Ну ничего, ты мне и за это заплатишь! – Фермин принялся спасать письмо, но только вымазал в чернилах пальцы.
Он тяжело вздохнул, взял новый лист бумаги, положил рядом с ним испачканное письмо и принялся переписывать его, склонив голову набок и осторожно нажимая на перо. Переписывая текст, шериф негромко повторял его вслух, прикусывая после каждой фразы кончик языка, – от усердия, надо полагать.