Мой (не)любимый дракон

Чернованова Валерия Михайловна

— Иди с Мабли, — уже мягче сказала я и ласково провела ладонью по снежной холке своего красавца. Ну вот как на такого обижаться? — Знаешь ведь, ночью со мной оставаться нельзя.

Мабли взяла кьёрда на руки, поклонилась, всё ещё избегая встречаться со мною взглядом, и поспешила исчезнуть вместе с Леаном.

Утром следующего дня еле заставила себя выбраться из-под одеяла. В Карминовую столовую не несли не только ноги, всё тело отказывалось туда направляться. А разум с ним, с телом, был в полном согласии. Керис небось уже вся извелась от нетерпения, ожидая, когда снова сможет, беря пример с Его Насмешливости,

облить меня чем-то дурно пахнущим. И тут ей такая удачная возможность подвалила. Сейчас ведь заплюёт ядом, кобра очкастая. А я уже, если честно, держать оборону устала. Против неё и всех остальных. Подумывала даже попросить принести завтрак в спальню, но тогда опять придётся отложить встречу с эсселин Талврин. Делать нечего, пришлось наступить на горло своим желаниям и настраиваться на очередную баталию.

В столовую отправилась вместе с Розенной и, пока шли по пустынной галерее, скользила взглядом по витражным окнам, любуясь птицами с пёстрыми хохолками да распустившимися на стекле диковинными цветами. Серый камень у меня под ногами раскрашивался нежной радугой. Снаружи звенела капель, природа выходила из затянувшейся спячки, и мне бы радоваться, что солнце наконец светит так ярко, в кои-то веки согревая, но на сердце скребли драконы, безжалостно его исполосовывая.

Княжна Серых пустошей при моём появлении начала усмехаться. Довольно так, злорадно, предвкушая долгие и очень приятные моменты. Не для меня, понятно. Керис ещё рта не раскрыла, а у меня уже чесались руки плеснуть в неё горячим травяным напитком — местным аналогом чая.

Я бы много чего отдала только за то, чтобы увидеть мымру в волдырях. А старейшины наконец бы возрадовались — избавились бы от ненавистной алианы.

Он ведь сказал, что лимит предупреждений исчерпан и в следующий раз меня отправят отсюда пинком под зад.

— Сольвер, чего такая кислая?

— Тебя увидела.

— А мне кажется, бесишься из-за Его Великолепия. Как он тебя вчера, а? Я бы на твоём месте прямо там со стыда и сгорела. Видно же, надоела ты ему до зубовного скрежета. Скальде уже не знает, как от тебя отделаться.

— Эсселин Мадауг! — попыталась приструнить гадину выделенная ей монахиня.

Но Керис даже ухом не повела в сторону своей стражницы. Продолжила, растягивая удовольствие, драконить меня:

— Странно, что не вышвырнул после испытания у эссель Примелы. Пожалел, наверное.

— Лучше бы вышвырнул тебя, — спокойно заявила Гленда, подливая себе горячего напитка, которым я мечтала «угостить» стерву, и добавила, негромко хмыкнув: — Давно пора.

Хищный взгляд завистницы метнулся в сторону невозмутимой виконтессы.

— Ты ведь об этом мечтаешь! Вы все… Боитесь, что меня выберет!

Гленда подняла на алиану глаза, улыбнулась одними уголками губ и покачала головой:

— Какая же ты всё-таки дура.

Змеючка открыла рот (хотя вернее было бы сказать раззявила пасть), собираясь выплюнуть в мою подругу очередную порцию яда, когда распахнулись двери, впустив в столовую Герхильда и двух бугаев-магов. Я их запомнила ещё с посещения Лазоревого озера, когда один из мужчин силою огня заставил лёд над водой распадаться сколами.

Появление магов в крыле невест, а особенно наследника, с которым видеться нам пока больше не следовало, вызвало

смятение в нестройных рядах избранниц тальдена.

Алианы тревожно переглядывались, а я сидела, прямая, будто гигантских размеров гвоздь проглотила, и не могла заставить себя пошевелиться. Смотрела на Скальде, в серую прорубь глаз, в которых тонула уже не раз, и всеми фибрами своей истерзанной души ощущала приближение бури.

Может, старейшины его всё-таки переубедили, и Герхильд пришёл меня из замка выпроваживать? Но тогда зачем со свитой? Думает, буду сопротивляться? Да побегу прочь, спотыкаясь и падая!

Назло этому айсбергу.

Сейчас Ледяной был… ну очень ледяным. Ледянее не придумаешь. Казалось, стоит ему только на меня посмотреть, и всё, стану первой в истории Адальфивы алианой-девственницей, увековеченной в садах императорского замка. Даже брачной ночи для заледенения не потребуется.

Но всё внимание Скальде сейчас было приковано не ко мне, а к другой невесте.

— Керис Мадауг, встаньте! — прогремело под сводами зала, и взгляды всех собравшихся устремились к черноволосой алиане.

Девушка повиновалась не сразу. Только после того, как тальден повторил свой приказ:

— Поднимайтесь и рассказывайте.

Незримыми песчинками осыпались секунды, исчезая в воронке прошлого. Одна, другая, третья… Наконец Керис сбросила с себя оцепенение и медленно выпрямилась.

— Рассказывать что? — голос её дрожал. Больше не горчил желчью, не сочился высокомерием. Лицо — что алебастровая маска. Любая покойница при виде алианы удавилась бы от зависти.

— Вам виднее. — Лицо Герхильда тоже обратилось в маску. Высеченную из холодного камня, и в её прорезях — глаза: хищные, опасные, прожигавшие насквозь. — Если начну рассказывать я, замуж за дракона вы уже не выйдите никогда. Сделаю так, что ни один тальден не захочет связывать свою судьбу с отравительницей.

Взволнованное «ах», прокатившееся от одного конца обеденного стола к другому, заглушило отчаянное восклицание малолетней преступницы:

— Я лишь хотела уровнять шансы! Я не желала графине зла! Вы… вы… — всхлипнула она и продолжила, уже больше не сдерживая слёзы, рукою показывая в мою сторону. — Вы постоянно её выделяете! А нас… нас вы как будто даже не замечаете. Как бы ни старались заинтересовать, что бы ни делали, для вас существует только Фьярра! — Алиана зажмурилась: по щекам, полыхавшим румянцем стыда, одна за другой катились слёзы отчаянья. Керис стиснула кулаки так, что костяшки побелели на пальцах, и прошептала севшим, как будто не принадлежавшим ей голосом: — Мы привязаны к вам чарами. И нам больно, обидно и неприятно, что она(!), несмотря на все свои капризы и выходки, постоянно удостаивается вашего внимания. А мы здесь как будто лишние…

— И вы поэтому пытались отравить Фьярру? Надеялись, благодаря вам наступит торжество справедливости? А когда не получилось навредить эсселин Сольвер, решили её подставить. Этими поступками вы раскрыли себя, княжна. Показали свою истинную сущность, — жёстко произнёс Скальде, ледяное сердце которого слова алианы даже не царапнули. — Найдите же в себе мужество признать ошибку и не прячьтесь за показной обидой.

— Я просто боялась разочаровать отца! — Девушка спрятала лицо в ладонях и горько расплакалась.