Мой негодяй. Любимый
Шрифт:
Такое невозможно изобразить, сыграть. В эти минуты он любил ее - у нее не было сомнений!
Его руки… Ласковые, сильные, умелые.
Его голос…Он звучал так искренне. Слова были такие нежные, проникновенные, только ей предназначенные – такое он не мог сказать никому другому.
Его губы… Такие требовательные и одновременно просящие. Поцелуи обжигали кожу, приводили в трепет все ее существо, рождали желание – она и не предполагала в себе такое!
Его…
Можно перечислять до бесконечности – в нем все было прекрасно, и она любила его всего целиком, и каждую его клеточку
Эта ночь – лучшее, что было в ее жизни! Но потом была другая ночь, такая же восхитительная, и уже она претендовала на лучшую в жизни, а что будет потом, после следующей ночи? Она же будет? Они же теперь не расстанутся никогда? Если он сказал, что любит…
Она так верила в свою и его любовь, в их совместное счастье, что не замечала его пылких взглядов на других женщин – а их в модном доме столько… Красивых, обаятельных, раскованных и без предрассудков!
И на злобные взгляды Киры не обращала внимания, – какое ей дело до его невесты? Если он ей изменяет, значит, не любит. Так, как любит ее…
Так она думала.
Глава 3.
До третьей ночи дело не дошло. Наступил день, который стал для нее чернее ночи.
Уже вторую неделю она плохо себя чувствовала: кружилась голова, подташнивало по утрам, постоянно хотелось спать и плакать. Хорошо, что Жданова не было в эти дни - уехал в Лондон, навестить родителей.
В новогодние праздники погостить у них не получилось – Кира захотела отметить зимний праздник на жарком острове - это же так эксклюзивно! Это подогреет их остывающие отношения! Ее планам не суждено было осуществиться – жара не растопила душу жениха, он оставался холодно-равнодушным…
Теперь Кира делала вторую попытку. Она сговорилась с Маргаритой, и та устроила праздник – тридцать пятую годовщину их свадьбы с Павлом, на котором сын с невестой обязаны были быть. И не день-два, а целую неделю – такова была программа торжества.
То, что он не видел ее в таком состоянии, было для Кати главнее даже того, что поехал он не один, а с Кирой. Не ревновала она его к Кире! Не видела в ней соперницы. А к Волочковой ревновала, хотя уж она-то точно не соперница! Почему ревновала? Собственно не к самой балерине ревновала, на ее месте могла быть и другая женщина. Ревность возникла потому, что только накануне они провели замечательный вечер! Были в ресторане, она на коленях у него сидела, а он теребил бантик на ее блузке…И говорили, говорили… О работе, о детстве, о родителях… Ему тоже было интересно, она это видела! Особенно когда она о детстве рассказывала
– Кать, ты что, никогда двоек не получала?
– Нет, - смеялась она, - и даже троек не было ни одной. И четверки по пальцам можно пересчитать.
– Ты что же, только уроками занималась?
– Ну, почему, книжки читала, в кино ходила с Колькой.
– А Колька это кто? Твой бой-френд?
– Нееет ! Никакого «френда» у меня нет. То есть «боя» нет. А френд есть – Колька друг мой, с детства.
– А дискотеки? Вечера? Другие развлечения?
– Это не для меня… Что мне там делать?
– Почему сторожить? Танцевать!
– Колька не умеет, а больше…
– Вы недооцениваете себя, Катенька.
– Андрей…Павлович! Я же смотрюсь в зеркало…
– А если со мной? Пойдете?
– Куда?
– Танцевать! Сегодня только танцевать…
И они танцевали! Уж чего-чего, а танцевать она умела, лучше Андрея танцевала! Никто ее не учил, сама научилась, по самоучителю.
На дискотеки не ходила, а дома, когда родителей не было, включала магнитофон, брала своего любимого медведя – когда ей его подарили, он был больше ее ростом, - и представляла себя золушкой, танцующей на балу.
В ресторане мало кто танцевал, несколько пар переминались с ноги на ногу – не танец, а обнимание только, и они выгодно выделялись среди них, потому что просто танцевали.
Она бы до утра танцевала, но после полуночи он отвез ее домой – о строгом нраве ее отца в офисе ходили легенды, и ему это тоже было известно.
У подъезда она не сразу вышла из машины, и они еще долго целовались, и если бы не позвонила Кира… Ее звонок отрезвил их, вернул с небес на землю. Катя побежала домой, на ходу придумывая отговорку для папы: документы готовили для налоговой проверки! Папа поверит, он налоговую службу уважает. И то, что дочка так много работает, его не смущает. Главное, чтобы не одна возвращалась… Ну а если начальник подвозит до дома, то что же, пусть работают…
Верила ли мама? Об этом Катя старалась не думать.
Такой вот замечательный вечер был накануне, а утром пришла Волочкова, и Жданов ушел с совещания и любезничал с ней…Как тут было не возмутиться Катерине?
А потом она даже рада была, что так получилось! Если бы не пришла Волочкова, если бы она, Катя, не приревновала к ней Андрея, то не было бы второй ночи.
А так она была… Жданов увел ее с выставки и привез на квартиру, как оказалось Малиновского – убедил ее, что это самое безопасное место.
Свидание в чужой квартире – это еще хуже, чем в гостинице, но она согласилась. Дала себя уговорить, потому что… Потому что завтра он уезжал в Прагу! Эта ночь была последняя перед отъездом, а она… Она очень хотела быть с ним! И дело даже не в постели. Она просто хотела быть с ним! Видеть его, слышать его, чувствовать его руки , дышать с ним одним воздухом, и…не дышать, слившись в поцелуе…
Поначалу он суетился возле нее, пытался не дать ей уйти (как будто она могла это сделать!), и вообще выглядел растерянно. Он и в гостинице был растерян сначала, она отметила это.
Тогда она сама обняла его и поцеловала – неумело, почти по-детски, но искренно. Неловкость с ее стороны, растерянность со стороны его вмиг исчезли. Он взял ее на руки, а она продолжала обнимать его за шею, и губы их не разлучались…
*
Он не хотел оставлять ее обиженной, хотя не понимал, в чем его вина – он же ей не изменял, обычный флирт с красивой женщиной, пришедшей к тому же по делу. А даже если бы и изменил? Она ему не жена и не невеста, и не давал он ей никаких обещаний…