Мой неверный муж

Полина

В Варну мы приехали с мужем и детьми неделю назад. Вроде бы стандартное лето для нас: мы привозили своих двойняшек к моим родителям с трех лет на все три месяца: море, свежий воздух, бабушка с дедушкой рядом. Мои на ПМЖ в Болгарии уже десять лет как, пенсия у них. Два года назад папе поставили диагноз — рак желудка. Операция вроде ничего прошла, а химиотерапию переносил плохо: не молодой уже, куча всякой хрони за шестьдесят лет налипло.

Последний месяцы врачи держали опухоль под контролем, она уже неоперабельна, но рост замедлился. Папа целый год на оральной химии: увы, она в одном месте лечит, в другом калечит. Сильные отеки ног и асцит — постоянные спутники. Врачи не давали утешительных прогнозов. Но мы будем бороться! Я сама врач и знала, что последнее дело — опускать руки и ждать смерти. Уже неделю обзванивала больницы в западной Европе, высылала анализы отца и надеялась на лучик надежды. Может, кто-то возьмется? Умом понимала, что мы оттягивали неизбежное, но один отвоеванный день, месяц, год — это целая жизнь!

Пришел ответ из Мюнхенской клиники. Профессору и доктору наук в области лекарственной терапии интересен наш случай, он готов был взяться. Самые важные вопросы обговорили через посредника, затем мне выставили счет. Особенность немецких клиник — депозит. Большой депозит. Сто тысяч евро. А там либо вернут остаток, либо доплачивать, если превысим лимит. Скорее всего превысим…

Я встала из-за компьютера и пошла искать Марата. Сто тысяч евро — это большие деньги, нужно с мужем посоветоваться. Мои родители не бедствующие пенсионеры, но не миллионеры. Я совладелица клиники эстетической медицины, одной из лучших в Москве, с очень влиятельной клиентурой, но, конечно, все деньги вложены в оборот: себя могу достойно обеспечить, но в миллионы не высмаркиваюсь, естественно.

Муж — другое дело: успешный адвокат с миллионными инвестициями в семейном бизнесе. Его отец и мой свекор, соответственно, — глава московской татарской диаспоры. Они все так или иначе связаны со строительством и выступали подрядчиками у крупных девелоперов. Также сдавали помещения в аренду по всей Москве. Здание «Эдема» тоже в их помещении. Связи мужа когда-то помогли, в остальном сама с командой таких же энтузиастов: заразились идеей, придумали концепцию, представили как медицинский стартап и получили инвестиции. Десять лет прошло: клиника выросла, заняла «золотую» нишу, отличные специалисты, доход, признание. У меня было трое детей: Ильдар, Лиана и «Эдем».

— Вот ты где, — положила руки на широкие плечи, заглядывая в ноутбук, стоявший на коленях Марата. Я ему скинула на почту прейскурант мюнхенской клиники. Муж был достаточно практичным и в силу профессии не сильно склонным к сантиментам. Марат говорил, что мы пытались остановить мельницу в разгар урагана, поэтому должны быть готовы, что крылья вырвет с корнем. Но я не могла отступить.

— Я с ними тоже списался, — вскинул голову муж, активно что-то набирая в телефоне, — у них за отдельную плату сопровождение, круглосуточная сиделка, переводчик, в общем, полный фарш.

Я устроилась в плетеном кресле рядом, помахала детям, игравшим с маминым красавчиком корги по имени Ленин. Папа сидел в каталке и негромко посмеивался. Дети хорошо на него влияли, с ними он оживал.

— Я, наверное, с ним полечу в Германию, —

поделилась планами. — Мне будет приятно, если ты будешь со мной.

Да, я помнила, что мы собирались в отпуск. У нас лежали билеты в Доминикану и оплачено роскошное бунгало на берегу, но…

— Я себе отпуск как-то иначе представлял, — криво усмехнулся Марат. — Поль, — повернулся ко мне, за руку взял, наши пальцы переплелись, — я едва выбил эти две недели. Одна уже заканчивается. У меня работа.

— У меня как бы тоже, — внутри разгорались недовольство и обида. Это ведь мои родители. Мой отец. Они никогда и ни в чем нам не отказывали, освобождали целое лето, беря на себя наших детей из года в год. Двойняшки у нас не подарок: им по девять, третий класс, оба характерные, упертые козероги. — Лети один в Доминикану, — предложила, но понимала, что съем его, если согласится. Он тоже это понимал.

— Хер ли мне там делать одному? — недовольно буркнул, но руку мою продолжал держать. — Поль, поехали, а? Отдохнем вместе, потом приедешь и займешься Германией. Это же все не быстро. Неделей раньше, неделей позже.

— Я мыслями вся здесь. Ну куда мне ехать? Я переживаю. Папа тоже не хочет, чтобы мы тратились на него. Если меня не будет, он просто махнет рукой на лечение.

У родителей осталась трехкомнатная квартира в Москве. В случае чего ее можно было бы продать, но родители настаивали, что это наследство внуков. Они все для нас. Я просто не могу сейчас веселиться. Морально переключиться не получится. Мне нужно папу устроить, все организовать максимально быстро. Я ведь тоже работала и не могла пропасть надолго. У меня пациенты, сотрудники, отчеты.

— Тогда я в Москву вернусь. Работы много. У меня по нескольким делам суды.

— И свободное время с нами не проведешь?

Неделя же осталась…

— Посмотрим, — нехотя ответил и поднялся. — Иль, пасуй мне! — поднял руку. Лиана тоже сорванец и вписалась в футбол вместе с отцом и братом.

Я встала и переместилась к папе поближе. Он мог сам ходить, но из-за отеков быстро уставал. Надеюсь, в Германии ему помогут, и остаток жизни проведет максимально комфортно и без постоянной боли.

— Ты как? — спросила у него.

— Нормально. На внуков смотрю и легче становится.

— Пап, полетим в Мюнхен? Там врач хороший, обещает помочь.

— Поля, да не помочь мне. Месяцем раньше, месяцем позже, все одно, — и так по-доброму улыбнулся. У меня с отцом всегда были особенные отношения. Он меня исключительно поддерживал, что бы ни сделала, ни учудила. Если мама могла поругать, то он жалел. У него всегда было доброе слово для меня. Теперь моя очередь отплатить ему за все: рождение, воспитание, образование и любовь.

— Не говори так. Мы еще поборемся. Я с тобой буду, — шмыгнула носом и незаметно вытерла набежавшие на глаза слезы.

Уже вечером, уложив своих буйных двойняшек, усталая отправилась в спальню. Маму к отцу отправила: успеет еще с моими бедокурами намучиться. Марат сидел на кровати лицом к окнам и с кем-то шутливо говорил.

— Слушай, да мы в Болгарии застряли. Вряд ли завтра успею в Москву.

Я оперлась о косяк и слушала. Понятно, что у нас тут не гламурная тусовка, но как-то цапнуло такое равнодушие к сложной ситуации в доме.