Мой Нежный Хищник

Грез Регина

Катя повалилась на кровать, давясь от смеха, к которому немедленно присоединилось хихиканье Сирмы. Вдоволь насмеявшись, Катя уже благосклонно позволила девушке расчесать свои длинные волосы и уложить их в замысловатую прическу.

«И, правда, придет же такое в голову… Веймар и вдруг…, но тогда куда же он ходит ночами…»

— Сирма… ну, он же взрослый дядя, ему женщины нужны, наверно, как же он эти проблемы решает? Неужели у него в замке никогда не было подружки?

— Господин никогда не смотрит на служанок, в его комнату позволено заходить только мужской прислуге и Нариде.

Эти

новости Катю несколько приободрили, однако вопрос оставался открыт.

— Ну, может в каком-то ближайшем поселении ему девушка нравится?

— Я слышала, за такими делами Господин каждую неделю ездит в город.

— Там у него, значит, зазноба? — Катя с досады даже головой тряхнула, разбросав тонкие стальные заколочки, которыми Сирма пыталась обуздать ее непокорную «гриву».

— Всем известно, что в Блодсбурге можно найти удовольствия на любой вкус. Это же город-базар, город развлечений, там часто устраивают пышные ярмарки, проводят всевозможные игрища, турниры… там много заведений с благосклонными девицами…

— Ясно… мой будущий муженек привык таскаться по борделям. Какая чудная новость! Чтоб ему провалиться!

Катя в одной тоненькой сорочке подошла к окну и с трудом распахнула его тяжелые створки. Широкий мощеный двор был залит солнцем, внизу суетилась челядь, худощавый длинный старик подметал щепки возле огромного чурбака, молоденький паренек тащил на кухню корзину с недавно выловленной рыбой, старая Нарида уже покрикивала на девушек, что слишком медленно развешивали белье.

И вдруг Катины глаза остановились на знакомом темно-зеленом плаще. Веймар стоял у каменной стены напротив и смотрел прямо на девушку. Странно, почему Катя его раньше не заметила, видимо, в своем мрачном одеянии мужчина просто сливался с постройкой.

Катя немедленно подтянула сползающую с плеча сорочку и, бросив на барона самый уничтожающий взгляд, кинулась от окна вглубь комнаты, чтобы с разбега снова запрыгнуть на постель. Настроение начинало стремительно портиться, но девушка попробовала рассуждать здраво:

— «А, что ты собственно хотела? Служанок не тронь, деревенских — не тронь, с кем же ему… А, надо было раньше жениться, если «женилка» подросла! Так у нас в селе бабушки говорили.

Может, и меня бы не пришлось дергать из Березовки! Но, тогда бы я не увидела всей этой красоты, этого удивительного, странного мира… Жила бы себе, как придется, бродила бы днями по комбинату, следя за соблюдением всех норм и технологий хлебопечения, а потом нашелся бы какой-нибудь человек… Ипотека на двоих — это не так уж и накладно, наверно… Семья, дети… А, здесь что меня ждет?

Работать не заставляют, шикарные комнаты, спи — сколько хочешь, кормят до отвала… Сказка? А ведь с этой «сказкой» мне еще и в кровать ложиться придется… Веймар не урод, конечно, но по всему видать, совершенно не ласковый… Не то, что Витя был… всю меня сначала исцелует… везде погладит… А этот?

Как помню, соседка — тетя Оля рассказывала про своего мужа, я еще маленькая была, случайно подслушала их с мамой откровенные беседы: «На постелю бросит, залезет — «отдерет» и даже слова не скажет… чисто зверь!» Неужели Веймар такой же? Не хочу я с таким-то «зверем», я нежность люблю… А где же ему нежности научиться,

если он только по шлюхам ходок? Ох, горюшко… А, если вдруг у него еще сюрпризы обнаружатся… если он чем-то таким нехорошим болеет, как все завсегдатаи «злачных мест».

Погруженная в свои грустные думы, Катя машинально надела новое платье, что подала Сирма, и спохватилась, лишь когда служанка начала затягивать на груди что-то вроде шнуровки.

— Это еще откуда? Тоже из запасов бывшей хозяйки, матушки барона?

Сирма смущенно улыбнулась, разглаживая жемчужную шелковистую ткань.

— Как вам идет этот цвет, леди Катрин! Вы такая красавица, весь Ульфенхолл только о вас и говорит с самого утра! Наконец-то, наш Господин будет по-настоящему счастлив! Ах, это такая честь служить вам, я даже не мечтала, что буду находиться при самой Хозяйке!

Катя возвела очи к потолку и только довольно хмыкнула:

— «А в сердце льстец всегда отыщет уголок…»

За окном раздались какие-то громкие голоса, а потом звуки ударов металла о металл. Катя невольно подбежала к окну:

— У вас, что же, так людей на завтрак собирают?

Однако Сирма была встревожена не на шутку:

— Кажется, они все-таки доложили барону, ох, право, не стоило сейчас — он будет так сердит! Обычно, после ночной прогулки до обеда Господин отдыхает у себя, но дело не терпит отлагательств… Надеюсь только, его суд будет не слишком суров… для малютки!

— Какой еще малютки? — вскинула брови Катя. — Выкладывай, что тут у вас за ночь стряслось?

Сирма только руками всплеснула и затараторила, округлив глаза:

— Представляете, перед рассветом скотница обнаружила в яслях на соломе младенца! Маленький мальчик, ему всего неделя, а может и того меньше… Такая прелестная кроха! Мне Вирша проболталась, а Нарида хотела утаить от барона, он не любит сплетни.

— Так чей же это малыш? Где его мама? — спросила Катя с живейшим интересом.

— Вот в том-то и вопрос, что никто не знает! Ходят слухи, что ребенка заделал кто-то из наших воинов, а девица скрывала позор, а теперь и вовсе решила избавиться от дитя!

Катя скрестила руки на груди и сурово сдвинула брови.

— «Да-а… странное совпадение! Меня назвал невестой и тут же ребенка подкидывают в хлев! Много же у тебя секретов… Веймар!»

На улице становилось шумно, раздался скрежет железа по брусчатке, Катя снова выглянула в окно — в тени широкой покатой крыши устанавливали какое-то кресло, рядом собирался народ.

— Сирма, пошли-ка вниз! Там, кажется, сейчас что-то серьезное будет происходить!

Катюша подхватила подол своего «жемчужного» одеяния и выскочила за дверь.

— Но, вы же еще не умывались, Госпожа…

— «С вашими церемониями все важные мероприятия пропустишь…»

Катя сбежала по лестнице и без труда нашла выход во двор, а там остановилась на широком крыльце, прищурившись от яркого солнца.

— Госпожа, сюда, под навес!

Катя с благодарностью улыбнулась Торму, который проводил девушку к группе суровых мужчин, стоящих рядом с массивным креслищем, в изголовье которого было «воткнуто» несколько огромных металлических мечей, среди которых, непонятно зачем, торчала когтистая звериная лапа.