Мой новый босс

Белова Юля

— Я думаю не о материальном.

— Ну тогда, может быть, вы удовлетворитесь просто волшебным словом?

— Ладно, на этот раз удовлетворюсь, говори.

— Спасибо, Борис Маркович, очень здорово что вы меня встретили и подвезли к самому дому, но я слишком устала, и пожалуй уже пойду.

— Между прочим, по результатам твоей поездки у Тимура Сурганова внезапно начались страшные проблемы по линии налоговой, а перед этим несколько партнёров вышли из его бизнеса. И знаешь, чьих это рук дело?

— Ваших?

Он

кивает.

— И это ещё далеко не всё, что предстоит ему испытать на пути к разорению. Ты можешь что-нибудь об этом сказать? Ведь это был единственный наш реальный покупатель, а мы его как-то внезапно начали гасить. Ничего шеф про это не говорил?

— Ну это, я думаю, лучше вам прямо у него спросить.

— Ну да, ну да, ты права, это я так, вдруг ты чего слышала… Ладно, тогда я поехал. Ты во сколько придёшь сегодня?

Ответить я не успеваю, потому что в этот момент снова раздаётся звонок. Опять Рыков? Нет, теперь звонит Лидия Антоновна, бабушкина сиделка.

— Да, Лидия Антоновна, доброе утро. Вы чего не спите в такую рань?

— Дашенька! Дашенька, ты слышишь? Ты скоро приедешь? Бабушке плохо!

— Что такое, что случилось? Как плохо?

— Ой, даже не знаю! — она начинает плакать. — Задыхается, хрипит, я сама не понимаю! Ты когда будешь? Я скорую вызвала.

— Да я поднимаюсь уже!

Я выскакиваю из машины

— Что такое? — спрашивает Лозман. — С бабушкой что-то?

— Да, бабушке плохо…

— Я пойду с тобой.

— Да ну, что вы, зачем вам.

Я взбегаю по ступенькам наверх и слышу за спиной шаги Лозмана. Лидия Антоновна стоит на пороге в одной ночной рубашке и вытирает слёзы. Она растрёпана и насмерть перепугана.

— Всё же хорошо было… спала себе и вдруг я просыпаюсь, слышу она хрипит. Я к ней, а она меня даже как и не видит.

Я пробегаю в бабушкину комнату. Выглядит она плохо, дыхание хриплое, учащённое.

— Ба, это я. Ты меня слышишь? Я вернулась. Ничего, ничего… не беспокойся, сейчас приедет скорая, и всё будет хорошо.

Я повторяю это несколько раз, как мантру, прекрасно понимая, что она меня не слышит и хорошо уже вряд ли будет. Скорая приезжает через несколько минут. Врач говорит, что это, скорее всего, повторный инсульт и нужно срочно ехать в больницу.

— Носилки! — командует он санитару.

— А в какую больницу вы её повезёте?

— Сегодня Кировская дежурит.

— Ой-ой-ой, а можно, пожалуйста, в областную? Она в последний раз в областной лежала. Там же оборудование современное, ну и врачи… сами знаете…

— Врачи у нас везде одинаковые. И я не могу по своему решению везти в областную. Если договоритесь, без проблем отвезём, но нужно ехать немедленно, дорога каждая секунда.

— Тогда выносите скорее. Сейчас мы всё решим, — вступает в разговор Лозман.

Врач пожимает

плечами, бабушку перекладывают на носилки и выносят. Мне разрешают ехать вместе с ней.

— Потерпи, потерпи, ба. Потерпи немножечко, сейчас мы приедем, сейчас всё будет хорошо. Мы тебя подлечим.

Когда мы отъезжаем, Лозман остаётся рядом со своей машиной и разговаривает по телефону.

Едем в Кировскую. Это конечно полная засада, надо что-то делать, но что, я даже ума не приложу, может Рыкову позвонить… Вдруг, раздаётся голос диспетчера:

— 17 бригада, пациентку с подозрением на инсульт везём в областную. Распоряжение департамента, поняли меня?

— Понял, да.

Доктор оборачивается ко мне:

— Серьёзный видать у вас друг, — говорит он хмуро.

Мы подъезжаем к больнице и вслед за нами появляется машина Лозмана.

— Спасибо огромное, — говорю я. — Если бы поехали в Кировскую, это для неё было бы последним путешествием, там больница вообще ужас.

— Да ладно, не надо благодарить, я ничего такого не сделал.

Бабушку увозят, а мы остаёмся в приёмном покое. Я нервно мерею холл шагами, поёживаясь от нервного озноба. Лозман подходит к автомату и берёт кофе.

— Держи, — протягивает он мне картонной стаканчик.

Я с благодарностью делаю несколько глотков. Вкуса нет чувствую, только тепло, разливающееся по телу. Примерно через полчаса ко мне подходит усталый немолодой врач.

— Мы сделали всё необходимое. Сейчас ваша бабушка находится в реанимации. Предварительный диагноз подтвердился, это инсульт.

— А вы можете, — спрашиваю я дрожащем голосом, — сделать какой-то прогноз.

— Сейчас, к сожалению, ни один человек в мире не сможет этого сделать. Теперь нам нужно только ждать.

— А можно к ней пройти?

— В палату реанимации вход запрещён. Сейчас вы ничем помочь не сможете, и я вам советую как врач, езжайте домой и попытайтесь поспать. Позвоните нам после обеда, возможно будет какая-то информация по изменению состояния.

Лозман подвозит меня домой и уезжает. Я принимаю душ и варю себе кофе. Поспать конечно у меня не получится, нужно ехать на работу. Состояние так себе… Пока я собираюсь снова звонит Рыков. Он вообще никогда не спит?

— Слушаю, Роман Григорьевич, доброе утро.

— Розанова, ты уже на работе?

— Нет ещё, сегодня у меня опоздание.

— Какого хрена! Почему ещё не на месте? Ты чем там занималась всё это время?! — задыхается он от гнева.

— У моей бабушки произошёл повторный инсульт. Я ездила возила её в больницу и вот сейчас только вернулась, пью кофе и мчусь на работу.

— Понятно… — говорит он, притихнув, но, всё равно недовольно. — Сочувствую. Что говорят врачи?

— Да ничего не говорят, ждать надо, прогнозы никто не даёт.