Мой очаровательный оригинал
Шрифт:
В аудитории царит гул человеческих голосов, но со звонком всё стихает и замирает. Замираю и я, когда в дверь входит уже знакомый при неприятных обстоятельствах мужчина.
– Добрый день, меня зовут Чехов Илья Игоревич, и я буду вести у вас историю искусств.
Вот это поворот!
Бармен, владелец клуба, а теперь еще и преподаватель? На несколько долгих секунд я забываю о таком естественном процессе, как дыхание.
Глава 11. Что есть любовь?
Шторы, откликаясь на пульт в руке преподавателя, аккуратно съезжаются и плотным полотном закрывают все окна. Илья подключает проектор и выводит
– Кто назовет репродукцию? – Илья обращается к студентам, стоя у экрана с лазерной указкой, скачущей по электронному полотну.
– "Влюбленные" Рене Магритт, – отвечает девушка со второго ряда.
– Верно. – Преподаватель делает шаг в сторону, и его фигура прячется в тени. – Рене Франсуа Гислен Магритт. Кто-то что-то знает о нем? Может, читал его биографию?
Повисает молчание, а потом та же девушка неуверенно предполагает:
– Художник-сюрреалист?
– Так и есть. – Выходит на свет, половина лица мужчины остается в тени, а на другую половину падает подсветка от проектора, делая профиль таинственным и слегка мрачным. – Кто-то готов что-то добавить?
Снова тишина. Я также не спешу влиться в разговор, решаю сегодня побыть простым слушателем, давая высказаться кому-то другому.
– Ясно, – вздыхает Илья, разочарованный скудностью знаний учеников. – Ну что ж, первый в списке студент приготовит к следующему занятию доклад о биографии и творческом пути художника, а сейчас мы просто проведем с вами дискуссию касаемо той картины, что находится перед вами. Как нам уже сказала девушка, – небрежный взмах руки в сторону студентки, – имя картины "Влюбленные". Теперь я готов слушать ваши предположения: почему?
– Ну, это ж типа поцелуй! – весело выкрикивает парень с предпоследнего ряда. – Правда, под простыней, и вряд ли их губы когда-либо найдут друг друга. Но сам факт: есть мужчина, есть женщина и есть то, что они тут вытворяют… По-моему, логично, что они не незнакомцы, а сумасшедшие влюбленные, решившие внести в свою сексуальную жизнь немного игривой остроты. А вообще – не люблю сюрреалистов, слишком много загадок они прячут в своих работах. Ни черта не поймешь, что они хотели сказать. Всё же импрессионизм мне ближе, тот же Ренуар. На мой взгляд, зрителям больше нравится отражение реального мира, а не гадать ребусы всех этих сюрреалистов с нестандартным мышлением.
Илья, усмехнувшись, сообщает:
– В военные годы Магритт так же попал под влияние импрессионизма, но подвергся жесткой критике, и позже он вернулся к своему изначальному стилю, зато вырос как художник, совершенствовал свой неповторимый стиль и добился-таки широкого признания… Так что вы не правы, студент, всему есть место в этой жизни. И импрессионизм, и сюрреализм, как направления в искусстве, одинаково ценны. То, что непонятно вам, поймет другой. – И преподаватель вновь обращается к аудитории. – Из числа присутствующих здесь студентов есть те, кому симпатизирует направление, отраженное в этой картине?
Рука с указкой движется, и красная точка застывает на галстуке мужчины, что изображен на репродукции.
Не спешу заявить о себе, мне также интересно, есть ли тут любители тайн, заключенных в известных полотнах.
– Мне нравится, – доносится с первого ряда низкий голос, – но я больше люблю, когда всё понятно. А тут ни фига непонятно.
На
– Кхм-кхм, – Илья Игоревич прочищает горло, я уверена, он посмеивается себе под нос.
И я с ним согласна, если сходу всё понятно, это уже не сюрреализм. Естественно, надо привести в движение мозговые шестеренки, включиться в картину, уловить суть, а не заявлять сразу "непонятно", даже не попытавшись разобраться. Отсутствие стремление к познанию в искусстве приравнивается к равнодушию. Так что студент хотел сказать этим своим "мне нравится"? Мне нравится просто смотреть, но я не люблю искать во всём этом смысл? Тогда уж предпочтительнее – помолчать.
– Кто-нибудь еще любит сюрреализм?
– Я, – подает голос всё та же активная девчонка со второго ряда. – Мне кажется, в этой картине заложена идея скрытой любви. Зритель не может видеть полноту действия, потому что на самом деле этот поцелуй никогда не происходил. Не знаю, по задумке автора возможно ли это в будущем, но в изображенном моменте времени эти двое любят друг друга, но не знают об этом. Их любовь взаимна, но они и не догадываются об этом. Порой люди слепы настолько, что не видят к себе особого отношения со стороны объекта своего вожделения и молча страдают от тоски по нему. Но в то же время и сами ничего не делают, не предпринимают шагов к сближению, а-то и вообще, боясь чувствовать себя уязвимыми, притворяются равнодушными, когда в действительности же это не так. Так как же им узнать о чувствах друг друга? Отсутствует обыкновенная коммуникация. Полное недопонимание друг друга. Эти двое в теории могли бы поцеловаться, но на их пути преграда, выстроенная ими же. Пелена из ткани, своего рода маски, – отличное тому подтверждение: они оба слепы, глупы и… Короче говоря, на душевном уровне тянутся друг к другу, но желания так и не обрели плоть.
– Ты всё это в ЭТОЙ картине увидела? – Удивленный вопрос любителя импрессионизма пронесся по рядам парт.
– Ну, у тебя и фантазия, – со скептической усмешкой комментирует студентка с другого конца аудитории, соглашаясь с парнем.
Лиц под покровом темноты не разобрать, но, судя по тону голоса, последняя комментаторша отчего-то невзлюбила выскочку, на зависть некоторым строящую из себя самую умную.
Илья, не обращая внимания на прозвучавший скепсис, спокойно и немного задумчиво заявляет:
– Интересное толкование, оно имеет место быть. Однако, по мнению большинства искусствоведов, в этой картине представлена чуть иная идея. Вопрос: какая?
Гробовая тишина.
Вот удивляюсь: какого черта они критикуют чужое мнение и интересные идеи, если самим даже сказать нечего?
Мы сегодня вообще сдвинемся с мертвой точки? Застряли на одной репродукции, а впереди еще кучу нерассмотренных, на которые лично мне очень хочется взглянуть.
Неудивительно, что тут я не выдерживаю, высказываюсь, достаточно громко, чтобы меня было слышно с заднего ряда:
– Перед нами иллюзия искренности.
Илья поднимает голову, лицо его достаточно хорошо освещено светом от экрана, и я распознаю в его чертах легкое замешательство и неверие, он высматривает меня среди студентов, потому что абсолютно точно узнал мой голос. Старается разглядеть задние высокие ряды, но из-за темноты это крайне проблематично. А вот я прекрасно его вижу, каждый напряженный шаг и появившуюся еле заметную резкость в движениях рук и ног.
– Продолжайте, – немного торопливо просит он, явно с нетерпением ожидая услышать знакомый голос, удостовериться в том, что он не ошибся.