Мой отец генерал Деникин
Шрифт:
Ездил в Ростов, где публика пожелала меня чествовать. Прочтешь в газетах. Ох, Асенька, когда же «капусту сажать»?»
Но было не до «капусты». 3 июля во время инспекторского смотра в Царицыне, который крепко держал в своих руках Врангель, Деникин подписал приказ по армии, начинавшийся следующими словами: «Имея конечной целью захват сердца России — Москвы — приказываю…»
Затем следовали три «маршрута» к Москве:
1 — Врангель должен пройти через Саратов, Пензу, Нижний Новгород и Владимир.
2 — командующий казаками генерал Сидорин — через Воронеж и Рязань.
3 — генерал Май-Маевский — через Курск, Орел,
Советскую власть охватила паника. В красной прессе призывы следовали за призывами. В газете «Экономическая жизнь» выражалось крайнее беспокойство: «Как бы тяжело это ни было, на сегодняшний день необходимо отказаться от наступления в Сибири и сконцентрировать все наши силы, все наши средства в борьбе против Деникина, который угрожает самому существованию Советской республики!» Беспокойство «Известий» было еще большим: «Товарищи! Иностранные капиталисты делают отчаянные усилия, чтобы вернуть иго капиталистической эксплуатации. Все силы рабочих и крестьян, все силы Советской республики должны быть направлены на отпор, на победу над захватнической армией Деникина!»
«Операция Москва» несколько замедлилась, затем события начали развиваться с ошеломляющей стремительностью.
Киев, столица Украины, пал 30 августа; 20 сентября был взят Курск.
Троцкий признавался в секретном донесении (которое будет опубликовано в 1924 году) Центральному Комитету: «Когда Колчак обещал дойти до Волги, когда Деникин назначил ему встречу в Саратове, самая большая угроза заключалась в их объединении. [Сегодня] нужно видеть ясно: Деникин несравненно более серьезный противник, чем Колчак».
Ленин, легко впадающий в пораженческие настроения, взяв слово на съезде по возрождению России, сделал следующее удивительное заявление: «Мы потерпели поражение, это правда, но одно сравнение все же говорит в нашу пользу: в Париже Коммуна просуществовала лишь несколько недель, мы же в России продержались больше года!»
30 сентября белые освободили Воронеж.
В тот же день Центральный Комитет обнародовал следующее воззвание: «Нужно дать отпор Деникину чего бы это ни стоило! Нужно защитить Тулу и ее военные заводы! Все на защиту Москвы! Все, все на борьбу с Деникиным!»
98-тысячная Белая армия подходила к Москве. Троцкий бросил против нее 160-тысячную армию, и тем не менее 13 октября генерал Кутепов вошел в Орел, который находится всего в 180 километрах юго-западнее Тулы. Семьсот километров территории было освобождено за шестьдесят дней. Москва была уже не более чем в 300 километрах. Армии Деникина занимали теперь территорию в 1.430.000 квадратных километров с населением в 42 миллиона человек. И, наконец, огромное счастье для белых и источник беспокойства для красных — под угрозой оказался второй по значению город России, бывшая столица Петроград.
Не видя больше необходимости охранять арсеналы в Архангельске, поскольку Германия была побеждена, союзники бросили в августе 1919 года небольшой Северный фронт на произвол судьбы. Теперь его обороняли только войска генерала Миллера. Его 10 тысяч бойцов не питали никакой надежды продвинуть линию фронта, но они постоянно нападали на красных, удерживали значительные их силы на Севере, тем самым внося свою скромную лепту в великую грядущую победу.
Бывший Северо-Западный фронт, созданный ранее немцами в Пскове, был распылен и затем расформирован
Начало его наступления в сентябре казалось многообещающим, хотя он мог противопоставить 23-тысячной армии лишь 17 тысяч человек.
В то время как Белая армия вела наступление от Орла на Тулу, Юденич приблизился к пригородам Петрограда. За границей, в Таганроге, где все еще находилась ставка Деникина, в Москве, где все больше и больше паниковал Ленин, в Петрограде, где Троцкий возводил баррикады на улицах руками детей и женщин, — везде царила уверенность, что окончательная победа белых есть вопрос дней и, может быть, даже часов…
Военные песни были во все времена неотъемлемой частью русской военной жизни. Об этом свидетельствует множество поговорок и пословиц.
Победоносные армии белых также шли вперед с песнями. Одна из любимых ими маршевых песен начинается следующим куплетом:
Смело мы в бой пойдем
За Русь святую!
И как один прольем
Кровь молодую.
Красные тоже любили песни. Не имея времени сочинять новые мелодии, они довольствовались прежней и лишь заменили некоторые строчки:
Смело мы в бой пойдем
За власть Советов
И как один умрем
В борьбе за это.
Бесспорно, казалось гораздо «менее вдохновляющим», как писал Жан Бурдье в своей книге «Белые армии», «бороться за все за это, чем за Святую Русь», и тем не менее приближался час, когда песни красных зазвучат победно и торжественно, а песни белых смолкнут.
Глава XX
«УДАРЫ СУДЬБЫ…»
Антон к Асе: 31 октября 1919 года.
«…Положение нелегкое и на внешнем и на внутреннем фронте — мы «выдыхаемся» несомненно…». 28 декабря 1919 года.
«На фронте по-прежнему: медленно отходим. Ростов и Новочеркасск не сдадим». 4 января 1920 года.
«Как бы ни складывалась печально обстановка, как бы даже ни преследовали нас неудачи, куда бы линия фронта ни отходила — результат один — победа.
Посылаю 5 тысяч рублей из содержания, полученного в этом месяце, — могу прислать еще 10 тысяч».
6 января 1920 года.
«Паникеры покидают Ростов. Правительство с Лукомским еще там. Бывшее Особое совещание ведет себя с достоинством, оставаясь в сумасшедшем Ростове, тогда как все «местные» правительства давно удрали. Стою в Батайске, где буду всю операцию. Жил бы в Ростове, но там не будет отбою от паникеров».