Мой отец Иоахим фон Риббентроп. «Никогда против России!»
Шрифт:
Теперь у меня, однако, возник повод сомневаться в том, что «Плёцу» можно доверять: в то время как в издании 1951 года на странице 728 под датой 20 мая 1938 года указано «мобилизация в Чехословакии по случаю мнимого сосредоточения немецких войск», в издании 1991 года под той же датой на странице 866 сообщается: «Мобилизация в Чехословакии по случаю сосредоточения немецких войск» [178] .
Я обратился в издательство «Плёц» (принадлежит издательству «Хердер» из Фрайбурга-в-Брайсгау) с просьбой указать соответствующие источники, так как формулировка 1991 года совершенно по-новому передает обстоятельства дела. Мной был получен удивительный для издательства, представляющего себя в качестве научного, ответ: референт этой части (профессор Вернер Конце) умер, и издательство больше не располагает источниками. Лишь моя настойчивость — я указал на фундаментальные исторические труды о «судетском кризисе» — побудила издательство в конце концов поблагодарить меня «за мое указание, которое оно учтет в следующем исправленном издании» [179] . Примечательным образом в новом издании «Плёца» за 1998 год можно снова прочесть на странице 748 под датой 20 мая 1938 года:
178
Выделено автором.
179
Письмо лектората издательства автору от 18 февраля 1993 года.
Так как со стороны Германии весной 1938 года никакой реакции на утверждения в британской прессе не последовало, было с торжеством объявлено, Гитлер отступил перед мировым общественным мнением, отказавшись от своих планов. В послевоенной литературе при случае утверждается: такая версия «разозлила» Гитлера, так как ему была приписана слабость, побудив его в этот раз действительно спровоцировать «судетский кризис» [180] . Ну что ж, Гитлер мог и в самом деле в том или другом случае злиться из-за публикаций в иностранной прессе. Поводов к этому имелось достаточно. Отец неизменно сокрушался оттого, что не имел никакого влияния на составление обзора прессы для Гитлера. Он это понимал в смысле адекватной оценки соответствующих органов прессы с учетом их значения. Правильная классификация публикаций в иностранной прессе и их подобающая оценка в смысле практической политики требуют тонкого знания медийного ландшафта соответствующей страны и его подоплеки. Отец справедливо придерживался мнения, что подобными разветвленными знаниями могло обладать лишь Министерство иностранных дел. Отдел прессы министерства имел здесь, однако, конкуренцию в лице так называемого «Шефа имперской прессы» и Министерства пропаганды — те, в свою очередь, рассматривали друг дружку в качестве конкурентов. Это естественным образом приводило, в первую очередь, в совместной работе с иностранной прессой, к серьезным проблемам в области компетенций. Отсюда Гитлера иногда совершенно напрасно знакомили с полемическими заголовками в незначительных провинциальных листках.
180
Сообщено автору посланником Шмидтом, руководителем отдела прессы и информации Министерства иностранных дел.
Но возвратимся к «разозленному» Гитлеру 1938 года, якобы со злости или из мести вызвавшему «судетский кризис». Живописный образ разъяренного чудовища Гитлера, в озлоблении крушащего все и вся вокруг, годится, возможно, для «народно-воспитательных» нужд; он, однако, не слишком способствует пониманию политических событий, произошедших летом 1938 года и завершившихся Мюнхенской конференцией.
Развязанный британской прессой «майский кризис», от которого Бенеш ожидал вмешательство союзников, предусмотренное франко-британскими соглашениями, и вовлечение Советского Союза, разочаровал Гитлера в отношении его надежд, заставив, естественно, призадуматься. Присоединение Австрии к рейху случилось в обстановке неподдельного и по сей день неоспоримого ликования австрийского населения. И уже несколько недель спустя Великобританией была развязана кампания, которая легко могла привести к настоящему кризису. С немецкой точки зрения могло возникнуть впечатление, что Англия психологически мобилизируется, при этом однозначно против Германии. Виконт Галифакс, после отставки Энтони Идена новый британский министр иностранных дел, дал знать германскому послу в Лондоне Герберту фон Дирксену, что Великобритания может быть втянута в конфликт, так как французы, «неважно при каких обстоятельствах, следовательно, даже в случае массивных чешских провокаций», выступят против Германии.
Это можно было расценить как дипломатически дискретно сформулированную угрозу, с другой стороны, в то же самое время виконт Галифакс недвусмысленно дал понять, что «будет признателен немецкому правительству за любую инициативу и любое предложение». Решающая роль в этом очевидном покере между Великобританией и рейхом в отношении последующей немецкой политики принадлежала мировой политической ситуации. Предпринятый нами выше «tour d’horizon» воистину не свидетельствует о сильной немецкой позиции в Центральной Европе. Программы вооружения в странах западной демократии осуществлялись полным ходом, тем самым фактор времени приобретал все большее значение. Под этим углом зрения необходимо рассматривать указание Гитлера о военных приготовлениях против Чехословакии. В покере вокруг судетского вопроса Гитлер не хотел отдать инициативу противоположной стороне. Принимая во внимание наступавший цейтнот, ему едва ли оставалось что-либо иное, и, таким образом, он должен был создавать демонстративное впечатление огромной решимости. Он сформулировал это таким образом: «Моим непоколебимым решением является разгромить Чехословакию в ближайшем будущем путем проведения военной кампании» [181] . Этому соответствовала реплика отца представителю французского информационного агентства Хавас на встрече с иностранной прессой в Берлине во время кризиса: «Так или иначе, но мы решим судетскую проблему». Руководитель отдела прессы Министерства иностранных дел, посланник д-р Пауль Шмидт [182] , присутствовавший при разговоре, тут же испросил разрешение довести до сведения прессы формулировку министра иностранных дел. Такое разрешение было ему дано [183] .
181
ADAP, Serie D, Band II, Dok. Nr. 221 от 30 мая 1938 года. Формулировка является заострением формулировки, предложенной Кейтелем: см. ADAP, Serie D, Band II, Dok. Nr. 175 (приложение) от 20 мая 1938 года: «не [выделено автором] в моем намерении, Чехословакию без вызова уже в ближайшее время […]». Гитлер, безусловно, оставлял инициативу за собой, когда наступал политически благоприятный момент.
182
Не
183
Рассказано автору д-ром Паулем Шмидтом.
В этой связи большое значение имеет наблюдение матери, о котором она рассказала мне после Мюнхенского соглашения. Изложив ход кризиса, она отозвалась об известной «речи в спортивном дворце» Гитлера от 26 сентября 1938 года: «Тем, кто его знает, бросилось в глаза, что он не хотел!» Мать отнесла формулировку «не хотел» expressis verbis к военной кампании. В ее словах даже прозвучал отчетливо критический тон, а именно в том смысле, что, если уж идти ва-банк, то надо действовать последовательно. То есть нельзя ни в коем случае дать понять, что ты, собственно, «не хочешь», как она это выразила. Этот, я повторяюсь, даже несколько критический отзыв матери показывает, что аккурат с немецкой стороны не хотели вести войну из-за Судетской области. Да и зачем же было ее вести? Речь шла как раз о консолидации немецкой позиции в Центральной Европе мирным путем, для того, чтобы удержаться в злосчастном положении между Советским Союзом с одной стороны и западными державами — с другой.
Конспирация
Гитлер и отец не могли предвидеть, что за ними стояли «игроки» на высоких позициях, имевшие, таким образом, возможность заглядывать в карты, «настоящее» качество которых они, однако, постоянно сообщали противнику, желая тем самым сорвать немецкую игру. Во время судетского кризиса активно действовала группа конспираторов вокруг государственного секретаря в Министерстве иностранных дел Эрнста фон Вайцзеккера, бывшего шефа Генерального штаба Людвига Бека и главы абвера Вильгельма Канариса, по самым различным каналам побуждавшая британское правительство выступать «жестко» и не идти навстречу немецким пожеланиям. Это наглое требование к британскому правительству обосновывалось, как уже представлено, утверждением, что немецкий министр иностранных дел Риббентроп сознательно вводил Гитлера в заблуждение относительно боевой готовности Англии. Основываясь на советах министра иностранных дел, Гитлер будто бы верил, что ему удастся добиться удовлетворения своих требований без того, чтобы Англия с оружием воспротивилась ему.
Вышеприведенные отчеты отца из Лондона не оставляют желать лучшего в смысле однозначности его оценки британской политики. Англия была опасна, и распад Чехословакии означал бы, по всей вероятности, войну с Прагой и Парижем, в которую был бы втянут также и Лондон, писал он в своем заключительном отчете. Конспирация предложила британцам послать к Гитлеру «генерала с хлыстом», который грохнул бы им по столу. Такой язык он бы якобы понял. Это было придумано неспроста, так как при менталитете Гитлера — что было, естественно, известно конспирации, — такое поведение вызвало бы противоположный эффект, а именно срыв переговоров. Как раз этого, однако, желали и ожидали заговорщики.
Чтобы подбодрить британцев, принять на себя риск начала вооруженного столкновения с Германией, которое должно было вызвать военный путч, эмиссарами немецкой конспирации, такими, как Эвальд фон Клейст-Шменцин, отставной ротмистр Виктор фон Кербер, Карл Герделер, Ялмар Шахт, Эрих Кордт, и другими внутригерманская ситуация всегда представлялась отчаянной, положение с вооружением характеризовалось как скверное, при этом выдавались военные тайны, и психологическая ситуация рисовалась созревшей для переворота. В рамках данных личных воспоминаний детальное изображение деятельности конспирации завело бы нас слишком далеко. О ней имеется подробная литература [184] .
184
См.: Ribbentrop, A. von: a. a.O.
Укажу поэтому лишь на две акции, предпринятые летом 1938 года в тесном согласовании между шефом Генерального штаба Людвигом Беком, главой абвера адмиралом Вильгельмом Канарисом, его заместителем Гансом Остером, и, наконец, государственным секретарем Вайцзеккером.
19 августа 1938 года Эвальд фон Клейст-Шменцин посетил в Лондоне Черчилля и Ванситтарта. Клейст был помещиком из Задней Померании и, как он сам представлялся, монархистом, консерватором и врагом Гитлера. Он сделал себе имя — по собственным словам — среди других помещиков в 1920-е годы в жесткой борьбе с померанскими сельскохозяйственными рабочими, требовавшими повышения зарплаты. Клейст уже вскоре после присоединения Австрии просил британского журналиста в Берлине, Яна Колвина, чтобы тот побуждал друзей в Лондоне противопоставлять в будущем требованиям Гитлера категорическое «нет». Колвин являлся служащим высокого ранга в Sekret Service, «под крышей», иначе говоря, под видом журналиста поддерживавшим в Берлине контакт с заговорщиками. Клейст сообщал Колвину информацию, представлявшую военную тайну, такую, как данные о наличии резервистов и видов сырья, состоянии западных укреплений и т. д. Нацисты всего лишь блефуют — этот вывод он непрестанно внушал британцам [185] .
185
Colvin, Ian: Vansittart in Office, London 1965, S. 210f. Подробный рассказ о деятельности Клейста-Шменцина содержится в Ribbentrop, A. v.: a. a.O., S. 126–139.
В своих утверждениях он даже не был совсем неправ. Немецкая сторона, разумеется, блефовала, но это-то как раз доказывает ее нежелание прибегать к военным акциям. Для успешного обмана нужно, однако, чтобы никакой «крот», как называют тайных осведомителей в шпионских кругах, не раскрыл карты противнику. Но именно этим и занимался Клейст-Шменцин в согласии с Вайцзеккером, Беком и другими.
18 августа он уверял Ванситтарта, что Гитлер стремится развязать войну, разве только «Англия остановит его». Дата уже являлась будто бы назначенной. Действительно, Чемберлен, проинформированный лордом Ллойдом, который, в свою очередь, получил эти сведения от некоего друга из армейских кругов, полагал, что знает мнимую дату. 19 августа Клейст-Шменцин встречался с Черчиллем, ему он обещал в течение 48 часов установить с помощью генералов новую форму правления, вероятно, «монархическую». «Гитлер хотел бы войны (…).» Черчилль намекнул на уступки в колониальном вопросе и в вопросах экономических отношений. В ответ Клейст-Шменцин заявил, что «его друзья думают не столько о колониях, сколько о польском коридоре, который очень близок их сердцу». Он получил отповедь Черчилля: «Германия официально отказалась от вопроса о коридоре, отсюда, пожалуй, обсуждать его является неподходящим моментом» [186] .
186
DBFP, Third Series, Band II, S. 687f.