Мой папа - миллиардер. Второй шанс бывших
Шрифт:
— У матери, как и у всей ее семьи, положительный, — продолжаю я говорить. — Как у меня. То есть мы не можем помочь. Мы не можем стать для нее донорами, — продолжаю рассказывать и параллельно скидываю на почту все то, что прислал водитель.
— То есть нужен сторонний донор.
— Да, — киваю.
— Ага, — хмыкает сам для себя и взглядом уходит в раздумья. — Дашь мне немного времени, чтобы изучить историю болезни?
— Конечно.
— Пап, ты опять работаешь? — в кабинет заглядывает Лена, одна из дочерей Иосифа. —
— Проблемы, — бросаю я.
— Леночка, угости пока Никиту чаем или кофе.
— Ага, пойдем, — предлагает она мне, указав на дверь. — Тебе, пап, что-нибудь сделать?
— Ничего не буду, — отмахивается он от нее, погружаясь в дело. — Надо глянуть кое-что.
Оставив Иосифа изучать историю болезни Жени, следую за Леной на кухню, которую, мне кажется, с самого детства помню. Здесь несколько раз ремонт был косметический, но в целом все то же самое. Супруга Иосифа Григорьевича не любит перемен и, если что-то меняет, то на аналогичное.
— Что случилось-то? — спрашивает девушка, направившись к чайнику и наполнив его водой. — Или врачебную тайну хранишь?
— Дочь заболела, — бросаю и опускаюсь за стол. — Нужна помощь твоего отца.
— Хмм… Весело… — хмыкает она. — И когда ты собирался хотя бы рассказать мне о своей дочери?
— Я сам только сегодня узнал, — восклицаю, чувствуя упрек в ее голосе. — Приедет, и будет твоей пациенткой! Обещаю!
Лена работает в клинике отца педиатром, и еще во время учебы взяла с меня обещание, что мои дети будут наблюдаться только у нее.
— Так-то! У нас династия! — важно произносит девушка и ставит воду греться. — Моя семья приглядывает за твоей. Я не собираюсь упускать ни одного Златогорского! Еще мой прадедушка лечил твоего! Так что не надо мне здесь все эти фокусы с другими клиниками! Я ревнивая! Могу и сцену закатить!
— Я исправлю это, Елена Иосифовна, — тяну, подарив ей улыбку.
— А как так вышло, что ты про ребенка не знал? — спрашивает и садится напротив. — В том смысле, что я знаю тебя, и такое бы от тебя не ускользнуло!
— Мать ребенка не сказала, — хмыкаю. — Она пришла ко мне через месяц после начала отношений и начала расспрашивать про отношение к детям. И…
— И ты сказал, что рано, да? — догадывается и закатывает глаза. — Никит, когда ты уже начнешь держать язык за зубами. Я тебе сотню раз, даже когда мы встречались, говорила, что ни один способ контрацепции не дает стопроцентной гарантии. Что сначала нужно убедиться, а затем рот открывать! Ну когда ты уже исправишься? И неважно, сколько вы встречаетесь! Не предохранялись, и появился малыш — ну все уже. Сами виноваты! А если предохранялись, и все равно малыш появился — ну, здесь уже чудо и стопроцентное попадание!
— Предохранялись, — хмыкаю.
— Ты представляешь насколько этот ребенок хотел появиться
— Уже ничего не исправить, Лен. Поздно. И я не собираюсь с тобой это обсуждать. Ты моя бывшая, — напоминаю, но Лена, как заведенный солдатик не замолкает. Завелась на тему и, пока все из меня не вытрясет, — не отстанет.
Она даже в работе такая. В том числе поэтому все ее пациенты ее любят. Она до всего докопается и все сто раз проверит.
— Ты зол на нее, что она не сказала? — продолжает девушка.
— Зол, — признаюсь. — И на нее, и на себя.
— А на нее за что? Ты сказал ей, что не хочешь детей, она выполнила твою просьбу. Какие претензии к ней?
— Она могла сказать о дочери, когда узнала, что та больна, — честно делюсь своими мыслями. — Это критическая ситуация и можно было обойти мои слова!
— По своему опыту скажу, что не все так делают, — хмыкает она, поднявшись из-за стола после сигнала чайника. — У меня была одна пациентка, и та не говорила отцу ребенка о болезни. А я… ну… решила помочь и рассказала. Он денег с матери ребенка стал требовать за свою помощь. Нервы ей трепал. Ужас полный. И разные случаи были, Никит. Я-то знаю, что ты другой и последние трусы с себя снимешь, если кому-то помощь нужна, но она-то тебя за месяц не так хорошо узнала. Я процентов на восемьдесят ее понимаю. Плюс она обижена на тебя за твои слова, — говорит, заваривая для нас двоих чай.
— Лен, признайся честно, — прошу ее, потому что эти слова хоть и верны, и в точку, но раздражают. — У вас после расставания со мной у всех чат какой-то? Чат поддержки бывших Златогорского?
— Да не, Никит, — опускает передо мной чашку. — Кофе тебе сейчас не стоит пить. На сердце может дать реакцию.
— Я просто не могу понять, как можно быть настолько упрямой!
— Никит! Ну тебе разве нравятся мышки? Нет! Ты всегда ищешь либо таких как я, у которых язык как помело, и им же себе проблемы находят, либо бешеных, либо таких упрямых. Извини, но ты сам себе такую девушку выбрал, которая в твоем вкусе. Все претензии к себе, а не к ней!
— Точно какой-то чат есть!
— Ага, думаю в мессенджерах нельзя добавить столько участников, сколько у тебя бывших, — не упускает случая поддеть.
— Вот же язва!
— Опять же претензии только к себе, Златогорский! Я себя люблю и принимаю такой, какая есть!
Еще немного болтаем с девушкой. Мы встречались недолго и чисто потому, что все нас видели парой. Друзья детства, как и наши мамы. Но у этих отношений не было будущего. Мы слишком свободные и уверенные в своих мыслях, чтобы впустить в свой мир мысли другого человека. К тому же мы оба трудоголики. Встречи приходилось в наши графики вписывать.