Мой папа - миллиардер. Второй шанс бывших
Шрифт:
Он ускоряет движение.
Он теряет терпение.
Что не может не радовать и не тешить мое самолюбие.
Руки Златогорского опускаются на мои плечи, обжигая в этот момент любым прикосновением. Его губы завладевают мной от и до. Как физически, так и ментально. Полностью подчиняют себе.
Мне всегда нравилось это в нем. То, что он может подавить мою власть, показав, что сильнее.
Дать мне командовать вне постели, но в ней он главный, и все по его правилам. Было и будет всегда. И мои воины
— Ты просто не представляешь, что делаешь со мной, — шепчет он тихо и сбивчиво, на секунду оторвавшись от моих губ.
Хочу ответить ему, что чувствую то же самое, но он не дает и слова сказать. Его поцелуи не дают собрать мысли воедино. Сосредоточиться и хотя бы одно цельное слово в голове своей составить.
Мое прекрасное платье испарилось так быстро, словно его и не было. Улетело куда-то вместе с моим рассудком.
А Никита не прекращал меня терзать и мучать своими сладкими поцелуями по всему телу. Его самого трясло от желания, но он изучал все то, что успел забыть за те годы, что мы не были вместе.
Он наказывал меня своей медлительностью за то, что заставила нас двоих пройти через это. Заставила его забыть, как пахнет мое тело. Какое оно на вкус. И какие сантиметры моего тела он любил целовать больше всего.
— Я больше не хочу, — тянет он и поднимает на меня пьяный взгляд. — Не хочу терять тебя.
— Я рядом, — обещаю ему тихо.
— Всегда?
— Всегда.
Он кивает, позволив моим рукам дотянуться до его одежды и отправить все его одеяние, которое я мечтала снять уже в тот момент, когда он его надевал.
Зачем он вообще одевался? К чему все это было, когда мы оба понимали, чем закончится наше свидание?
Что за правила приличия на свидании тех, кто давно потерял это слово в своем лексиконе?
Полностью обнаженные и заряженные страстью, мы остаемся смотреть друг на друга, понимая, что пути назад уже не будет.
Еще пару минут назад был один процент вероятности, что наша жизнь сложится иначе, но сейчас, глядя в его глаза, я понимаю, мы потеряли этот процент.
Да и черт с ним!
Я хочу быть с Никитой. Он хочет быть со мной.
Да, у нас куча проблем и сложностей, но мы все решим. Мы вместе. Мы одно целое, включая маленькую детальку, которая сейчас с моими родителями.
По его глазам понимаю, что он думает о том же самом.
Протягиваю свою руку к нему, и мы переплетаем наши пальцы, не сводя взгляда друг с друга.
Страсть, превратившаяся в нежность, и трепет создают иллюзию нашей первой ночи, когда все случилось в первый раз и было похоже на сон.
Никто из нас двоих тогда не понимал, что мы поставили друг на друге клейма, а сейчас
— Я люблю тебя, Рада. Знай об этом, — говорит мне в губы, а после целует. Коротко, медленно и нежно.
— Я тебя тоже люблю, — говорю, когда он немного отстраняется.
— Я… я хочу сына. Нашего сына. Или дочь. Плевать. Хочу семью. С тобой, — говорит так, словно от этого зависит вся его жизнь и все его желания сейчас заключаются в одном.
Притягиваю его к себе для очередного поцелуя, который наполнен любовью и радостью.
Он наконец это понял.
Он это признал.
Глядя мне в лицо, сказал все. И это… это волшебно!
Я знала, что он придет к этому. Что ему просто нужно время. И он его получил, а я взамен приобрела то, что греет сердце.
— Будет, — обещаю ему.
Нас накрывает любовь и страсть, слившись в одно чувство, которым наполняют нас. Наши переплетенные пальцы не разрывают контакт ни на секунду. Наши тела соединяются вновь и вновь, медленно приближая нас к новой мечте Златогорского о ребенке.
Его поцелуи обжигают и одновременно ласкают, вытаскивая из моей головы все сомнения, которые были или прятались глубоко в душе. Его ладони вычерчивают на моем теле орнаменты, клеймят меня навсегда, оповещая о том, что отныне моего тела будет касаться он и только он. Его дыхание дарит моему телу новый аромат. Аромат женщины Златогорского. Его страсть пленит и привораживает.
Делает приворот, который нельзя будет обратить…
Глава 10
Рада
— Любимая, — Никита нежно целует меня в плечо, руками продолжая гладить и прижимать к себе. Не отстает от меня с поцелуями ни на секунду, напоминая мне комара, который ищет место послаще или не может определиться, где все же вкуснее. На животе, на плече, на губах или искать дальше.
— Любимая? — мурлычу, как довольный котенок. — С чего вдруг такие нежности с ваших уст, Никита Сергеевич?
— Зараза, — кусает меня за шею, вызывая мой смех.
— Дикобраза, — отзеркаливаю его, но по-прежнему нежусь рядом с ним.
— Ты же знаешь, что ты для меня, как наркотик, — тянет и кусает за мочку уха. — Я, знаешь, что подумал?
— И что же?
— Давай ты останешься сегодня у меня? — переворачивает, заставляя взглянуть в его глаза.
— Ты что, совсем?! — огромными глазами уставилась на него. — Златогорский, мы еще не женаты, чтобы я позволяла тебе такие вольности!
— То есть спать без брака со мной можно, а оставаться у меня нельзя? — недоуменно хмыкает мой личный наркоман, страдающий зависимостью лишь от меня.