Мой папа - плейбой
Шрифт:
— Немножко…
— Тогда я тебя понесу!
И не успела Рита возмутиться, как он подхватил ее на руки и правда понес вверх по лестнице. Его тренированному телу, очевидно, такая нагрузка была привычна. А ей было ужасно стыдно, что она такая тяжелая, и вообще…
— Поставь! Поставь, я тяжелая!
— Кто?! Ты себе льстишь.
Богдан все же поставил ее на бетонный пол. Но явно не потому, что устал. По-правде, он ведь не запыхался даже!
— Я уже отдохнула! — вздернула нос Маргарита. Да только он впотьмах, наверное, и не видел ничего. А потому не оценил её вызова.
— Ну,
И Рита честно на своих двоих поднялась еще на шесть этажей. А там…
— Мама дорогая!
— Красиво, правда?
Красиво! Аж дух захватывает! Огни большого города, новых, красиво подсвеченных высоток. А над ними — тонкий серп луны и сизое небо в рваных клочьях куда-то плывущих облаков.
Рита выпала из реальности. Ничего не видя перед собой и не слыша.
— Вот, падай.
— Надувной матрас? Ты уверен, что его не облюбовали бомжи?
— Не-а. Я здесь пару лет назад отгородил небольшую кладовку.
Богдан встряхнул захваченное с собой покрывало и небрежно накрыл им их импровизированное ложе. Взялся за бутылку вина.
— Стаканчиков нет. Как-то я не подумал.
— Это ничего… будем так.
Дорогое шампанское на деле оказалось кислой шипучкой, которую они пили прямо из бутылки, глядя на занимающийся рассвет. Рита дрожала, хотя от раскаленного за день рубероида шел жар. Рябь на коже вызвал совсем не холод. А огромные руки Связерского, небрежно поглаживающие ее по ногам. Выше, еще чуть-чуть, то приподнимая, то опуская подол ее заметно измявшегося платья. Сброшенные босоножки валялись где-то в стороне…
Дыхание участилось. Ноги раздвинулись, подчиненные древнему танцу. Пальцы скользнули выше, накрывая чувствительное местечко между ног, но еще до того, как она успела испугаться — отступили. Подались вверх, по подрагивающему животу, к скромному вырезу на груди. Богдан потянул ткань вниз, но его руку перехватила ладошка Риты.
За время, проведенное на крыше, их глаза привыкли в темноте. Он напряженно на нее уставился, а после резко отстранился. Марго поежилась, лишенная тепла его тела.
— Извини. Я забыл, что ты еще совсем девчонка.
— Мне восемнадцать! Точно так же, как и тебе! С днем рождения, кстати…
— Да… — хмыкнул Богдан. — Тебя тоже.
— И если ты сейчас подумал, что я хочу тебя продинамить, — прошептала Рита срывающимся, тонким голосом, — вернись, пожалуйста, потому что это не так.
— Нет? — оглянулся Связерский, напряженно всматриваясь в ее лицо.
— Нет… Просто… это впервые, и я немного боюсь.
Глава 5
Толпу качало. Забитый под завязку танцпол гудел и вибрировал. Кого здесь только не было: матерые рейверы, фрики, восходящие звезды подиума и кино. Посмотреть было на что, а вот удивиться — вряд ли. Чего он только ни видел за последние тринадцать лет…
— Эй, Бо! Смотри, какие цыпочки! Как думаешь, вот эта, в красном, вколола какую-то дрянь в соски? Или просто замерзла? — проорал на ухо Богдану один из форвардов их команды. Связерский проследил за взглядом приятеля и хмыкнул:
— Пойди,
Клайв оскалился, небрежным жестом подхватил свою бутылку с пивом и направился прямиком к заинтересовавшей его девице. Наверное, вопрос о ботоксе в сосках был не самым приличным. Но вряд ли такая мелочь могла остановить центрального форварда Вашингтонских звезд. Богдан хмыкнул и поднес горлышко бутылки к губам.
— Бо! — донесся до него голос еще одного из парней. Богдан обернулся. Мужики из команды провели самый успешный в истории команды сезон и теперь просто отрывались, наслаждаясь заслуженным отдыхом. Палм-Бич, Майами, Сен-Тропе и, конечно же, Ибица. Этих ребят было не остановить. Совсем недавно Богдан и сам бы к ним присоединился. Да только куда подевались те славные денечки, когда он от этого действительно кайфовал? В последнее время Связерский все чаще ловил себя на мысли, что их старая компания распалась. Одни — завершили спортивную карьеру и осели на необъятных просторах Америки, другие — продолжали играть, но, остепенившись, обзавелись семьями и детишками. Если так разобраться, то из старого состава их команды лишь он один с таким упорством прожигал жизнь.
— Что ты сказал?
— Здесь становится скучно, — проорал Пит, — мы думаем перебираться. Парни говорят, что неподалеку будет угарная пенная вечеринка. Ты с нами?
Богдан посмотрел на часы. Вообще-то завтра он обещал сыну полет на дельтаплане вдоль побережья. Ему бы выспаться, как следует, но возвращаться домой почему-то совершенно не хотелось.
— Куда я денусь… Погнали.
Вся ночная жизнь в Ситжесе — череда непрекращающегося веселья, танцев до упаду и жаркого секса. То, что нужно ему сейчас, чтобы остыть. От одного клуба до другого — рукой подать. Он даже не успел проветрить голову, как снова попал в самый эпицентр беснующейся толпы. Заказал пиво. Окинул взглядом о чем-то спорящих парней и снова уткнулся взглядом в барную стойку.
Богдан хотел отвлечься от тех воспоминаний, которые все чаще тревожили его душу — и не мог. С тех пор, как обезумевший фанат ворвался в его дом, угрожая хозяину пистолетом — его жизнь навсегда перевернулась. Точнее, необратимые изменения в ней назревали уже давно, а тот идиотский случай просто стал для Богдана последней каплей. Единственным, о чем он мог думать, глядя в черное дуло глока, так это о том, что так и не успел познакомиться с сыном. Не набрался смелости, хотя имел десятки возможностей. Сколько раз он брал в руки трубку и… трусливо откладывал её в последний момент? Десятки… а, может, сотни. Он так боялся не справиться, что вообще все на свете просрал.
— Эй, сладенький, пойдем, потанцуем…
Богдан обернулся и чуть не упал со стула. Напротив него стоял трансвестит, чья рука с хищным неоново-оранжевым маникюром в этот самый момент довольно таки бесцеремонно поглаживала его между ног.
— Извини, конфетка. Я не по мальчикам. — Богдан отвел руку транса от собственных яиц и, спрыгнув с высокого барного стула, наконец, удосужился осмотреться.
— Где ты здесь видишь мальчика, здоровяк? — манерничал транс, потряхивая перед Связерским своим впечатляющим бюстом.