Мой папа - плейбой
Шрифт:
— И чем же ты занимаешься?
— Я — ландшафтный дизайнер. — Рита ткнула пальчиком в пышную грудь, и со вздохом убрала телефон обратно в сумочку.
— Круто, — прокомментировал Пит, откидываясь на стуле и складывая мощные руки на груди. Рита улыбнулась. Он привел ее в довольно романтичное место — ресторан, расположенный у самого моря, и она ни на секунду не пожалела, что согласилась пойти. Тот, кого Связерский несколько раз обозвал мудаком — на деле оказался довольно приятным, открытым парнем. Может быть, у них бы что-то и вышло. Нет, правда! Иногда Рита задумывалась о том, чтобы завести
— Сколько тебе лет? — вдруг спросил Пит.
— Тридцать один, — задорно улыбнулась Рита.
— Хвала господу! Я думал, Бо совратил тебя еще в средней школе.
— На самом деле это случилось на выпускном, так что ты не угадал…
Рита спряталась за огромным бокалом вина и сделала вид, что ее заинтересовали снующие во все сгущающихся сумерках чайки.
— Я влез туда, куда не следует? Тебе до сих пор больно?
— Не в этом дело. Просто… это не то, что я хотела бы обсуждать.
— Бо тебя бросил.
Пит не спрашивал даже, он просто констатировал факт. Рита пожала плечами и снова перевела тему.
Она не хотела об этом вспоминать. Но безобидный, в общем-то, вопрос Пита будто распорол огромный мешок, в котором хранились воспоминания из давно забытого жаркого лета.
Время неслось с неумолимой скоростью. Дни убегали, один за другим, и все, что ей хотелось, так это остановиться! Замереть в одной точке, застыв в счастье, как бабочка в янтаре.
— Я тебя совсем не узнаю! У тебя экзамены, Рита! Не поступишь, и что будешь делать?! Полы мыть пойдешь? — читала нотации мать.
— Я поступлю.
— Поступишь?! Да ты когда в последний раз билеты открывала? Не подскажешь?
— Вчера. Слушай, мам, все будет хорошо, правда.
— Не доведет тебя до добра этот Связерский! Помяни мое слово!
— Ты ничего не понимаешь.
— А ты?! Ты понимаешь, что творишь? Он уедет в свою Америку, а ты где будешь?
Рита сглотнула. Она не знала, где будет! Не знала… И будет ли вообще без него? Богдан ничего ей не обещал. Но как-то само собой разумелось, что они будут вместе. Наверное, он пообвыкнется немного, обустроится и заберет ее к себе. Никак иначе быть просто не может! Он ведь любит ее, любит! Не может не любить…
— Таскаешься с ним, как простигосподи… Позоришься, да и только.
— Я его люблю, — устало заметила Рита.
— Вот бросит он тебя — за помощью ко мне не обращайся! Я тебя предупредила.
Рита хмыкнула, натянула на ноги балетки и, не оглядываясь, вышла за дверь. У них с матерью и так были не лучшие отношения, но в то лето все окончательно разладилось.
Поступить Маргарите все же удалось. Слава богу, экзамены прошли еще до того, как ее стало тошнить. О своей беременности она узнала всего за несколько дней до драфта, но никак не могла найти слов, чтобы рассказать обо всем Богдану. Она ужасно… ужасно волновалась.
О том, что его выбрали под общим первым номером, Связерский узнал глубокой ночью. Бросил все, примчался к ней.
— Куда
— Мамочка, Богдана выбрали! Выбрали, понимаешь?!
— Ну, какая же та дура, Ритка! Уедет он, и думать о тебе забудет!
Рита замерла у самой двери. Медленно покачала головой:
— Не забудет, — и вышла за дверь.
Как и все более менее грандиозные события в жизни, свой драфт Связерский отметил затяжным сексуальным марафоном. О, да. Он был неутомимым изобретательным любовником… Немного грубоватым, но даже это ей нравилось.
— Что такое? Больно? — процедил сквозь зубы, ослабляя яростные несдержанные толчки. Рита покачала головой, хотя от четырех раз подряд внутри немного саднило…
— Нет… Я… просто боюсь, что мы навредим маленькому, — прошептала она, робко улыбаясь.
Богдан замер на вытянутых руках. Прозрачная капелька пота стекла по виску и затерялась в отросшей за несколько дней щетине. Он непонимающе моргнул.
— Я беременна, Богдан… — пробормотала, прижимаясь губами к его колотящемуся в груди сердцу.
Он застыл. Заледенел. Будто бы льдом покрылся. Ей казалось, еще чуть-чуть, и у него пойдет пар изо рта…
— Ты… не рад?
— Что ты сказала? Ты… что?
— Я беременна. У нас будет ребенок.
Стоявший по стойке смирно член обмяк. Богдан скатился с Ритки и замер на краю кровати, обхватив голову руками.
— Эй… Я знаю, что это неожиданно. Признаться, я тоже немного в шоке…
— В шоке?!
— Да! Я, конечно, такого не планировала, но…
— Мы ведь предохранялись.
— Но не в первый раз!
Он обернулся, полоснул по ней взглядом. И тогда… наверное, уже тогда Рита поняла, что все идет совсем не так, как она думала. Горло сковал страх. Марго подхватила простынь и, только завернувшись в неё, решилась снова заговорить:
— Послушай… мы со всем справимся, честно. Богдан? Что ты… что ты делаешь?
— Мне нужно пройтись, — прохрипел он, одеваясь.
— Ладно…
— Захлопни за собой дверь…
Это были последние слова, которые она от него услышала. Хотя довольно долго потом Рита еще надеялась, что Богдан одумается. Даже когда на связь с ней вышел его агент. Даже когда он предложил ей оплатить аборт. Даже когда посулил ей за это несколько тысяч долларов отступных… Она рыдала в подушку, но, затыкая собственные страхи, без конца повторяла — это ничего, он опомнится! Но… не случилось. Не одумался. Не пришел.
Один господь знает, чего Рите стоила та беременность. Никогда в жизни ей не было так плохо. Во всех отношениях. Физически и морально. Никогда еще она не подвергалась такому чудовищному давлению. Со стороны агента Связерского, со стороны своей матери… Она, может быть, и выжила только потому, что из-за чудовищного токсикоза большую часть времени проводила в больнице. В отличие от соседок по палате, Рита домой не рвалась. Она вообще не была уверена, что у нее остался дом. Мать уже несколько раз угрожала, что если Марго не избавится от ребенка, то к ней может не возвращаться. Правда, у Риты были деньги, которые всунул агент Связерского, и она, наверное, могла снять квартиру. Вот только… страшно ей было оставаться одной. Она бы в петлю залезла…