Мой парень - сущность
Шрифт:
– Сайн байна! – приветствовал шаман, казалось, не удивившись их визиту. Затем он подошел к крыльцу. Гости посторонились и уступили хозяину дорогу. Он вошел в дом, громко топая по дощатому полу, и махом руки пригласил их зайти следом. Они вошли, прихватив с собой два тяжелых пакета, битком набитых провиантом.
– Мы вам тут гостинцы привезли, – сказал Костя.
Колдун посмотрел и кивком головы велел оставить пакеты у входа.
Обстановка внутри избушки была скромной, как и положено домику человека, одиноко живущему в тайге.
Жестом хозяин предложил гостям присесть на лавку.
Далай разложил вещи, принесенные с охоты, по отведенным для них местам. Затем взял кроликов и вышел во двор. Там принялся их разделывать. Лена посмотрела на Костю. Говорить отчего-то никто из них не решался. Они договорились глазами, что будут ждать столько, сколько потребуется.
Когда шаман вернулся в дом, принялся нарезать освежёванные тушки на куски, чистить картошку и лук. Стало ясно, что он собирался варить суп или делать жаркое.
– Могу я вам чем-нибудь помочь? – предложила Лена, не в силах более сидеть без дела.
Колдун мотнул головой, отказавшись от помощи.
Пара продолжила сидеть в молчаливом ожидании, наблюдая за стараниями старика.
Положив нарезанное крупными кусками мясо и овощи в котелок, Далай залил содержимое водой. Развел огонь в буржуйке и поставил посудину сверху. Лена отметила, что огонь тот разжигал при помощи зажигалки, а не щелчком пальцев, как ей отчего-то представилось.
Еда готовилась около часа. Все это время шаман хозяйничал: изучал привезенные дары, принюхивался к продуктам, кое-какие даже пробовал на вкус. Затем аккуратно раскладывал упаковки и банки по шкафам и ящичкам.
Когда похлебка была готова, Далай разлил ее в три глубокие алюминиевые тарелки и поставил на обеденный стол. Затем рядом с каждой положил по изогнутой столовой алюминиевой ложке. Лена припомнила, что в детстве они с сестрой не раз ездили в лагерь, где пользовались практически такой же посудой.
Движением глаз хозяин пригласил гостей присоединиться к трапезе.
Похлебка вышла восхитительно вкусной! Лена готовилась к худшему, но оказалось, что зайчатина с картошкой и пряностями в условиях глухой тайги – та еще вкуснотища! Порция была настолько большой, что съесть все было очень трудно. Однако Лена понимала, что от нее сейчас требовалось вступление в общество чистых тарелок на радость шаману.
Когда все закончили с трапезой, тот собрал со стола посуду и отнес в умывальник, висевший у входа. Воду для него нужно было подливать из ведра, которую шаман, очевидно, набирал прямо из Байкала. Затем он пальцем подозвал Лену к умывальнику, предложив вымыть посуду. Она была рада помочь, в мыслях же посмеялась, что даже гордые одинокие шаманы считали мытье посуды женским занятием.
Сам же Далай тем временем стал методично укладывать вещи в дорожный мешок: опускал туда какие-то скляночки с сухими травами и порошками, коробочки из шкафа с неизвестным содержимым. В заключение снял со стены шаманский бубен. «Время пришло», – поняла Лена.
Колдун взмахом руки позвал их за собой. Трое вышли из избушки. Вечерело.
Дорога пролегала по тропинке вдоль берега великого озера. Лена ощущала волнение с примесью робкой надежды.
Вскоре они вышли на поляну с кострищем, обложенным большими булыжниками. Вероятно, именно здесь сын высшего демона и человека проводил свои ритуалы. Далай велел ожидать его поодаль. Сам же начал собирать ветви для костра и вскоре поджег их все той же голубой зажигалкой. Когда пламя разгорелось, он велел им подойти поближе и сесть наземь по разные стороны от кострища.
Шаман бросил в огонь несколько горстей сухих трав, принесенных из избушки. Затем начал петь шаманские песни и отбивать ритм в большой и гулкий бубен. Лена отчего-то воспринимала все как должное, хотя, если задуматься, происходящее сильно выходило за рамки обыденного.
Ритуал длился долго, шаман вовсю отплясывал вокруг кострища, посыпал Лену и Костю чем-то рассыпчатым и временами дурно пахнущим. Она сидела неподвижно в надежде, что все происходящее имело какой-то практический смысл. В конце концов, Далая рекомендовал им сам ангел…
Песнь шамана разносилась на сотни метров и тонула где-то в водах Байкала. Лена слышала и видела происходящее будто из-под пелены дурмана. Из тумана ее разума возникло видение: младенец с голубыми глазами и реденькими волосами смотрел на нее из темноты, на его лицо падал яркий луч света. Он тянул к ней маленькие ручки. Затем свет рассеял тьму, и она увидела с высоты себя, сидящую на поляне возле кострища. Она узнала шамана, изгибающегося в ритуальном танце, и Костю, сидящего напротив в той же позе, что и она. Языки пламени костра разделяли их. Неужели ее душа отделилась от тела и взлетела ввысь? Вернется ли она обратно в тело?.. Затем картинка сменилась: Костя обнимал ее и смеялся. Она видела его счастливые глаза и ощущала его запах. Она смеялась над его словами, вроде бы тот пересказывал ей содержание какой-то книги. Затем все потемнело.
Лена открыла глаза и увидела, что пламя костра догорело. Голос шамана, до этого несмолкающий где-то на задворках ее сознания, стих. Костя тоже открыл глаза и смотрел на нее с неопределенным выражением. Были ли у него видения? По выражению лица казалось, что были.
Колдун стоял поодаль. Костя подошел к нему и о чем-то спросил, но тот не произнес ни звука, лишь мотнул головой.
***
К избушке шамана они вернулись, когда уже совсем стемнело. Хозяин вошел в дом.
– Давай поговорим здесь, – предложил Костя Лене, притормаживая ее за руку. – Присядем у воды?
Он снял с себя куртку и положил на траву. Они сели рядом в обнимку.
– Что ты видела? – спросил он.
– Вначале я видела ребенка, потом нас, сидящих у костра. И я парила где-то в воздухе над нами. – Лена говорила возвышенно, галлюцинации явно произвели на нее сильное впечатление. – Еще я видела тебя, слышала твой смех, и я была счастлива сама…
– Я так и думал, мы видели одно и то же. Есть версии, что все это может означать?
– Хотелось бы верить, что все у нас будет хорошо… – сказала Лена негромко. – А ребенок… Наверное, мы увидели нашего сына? Такой красивый, голубоглазый…