Мой первый роман про...
Шрифт:
Никак не намеревался спаивать непорочную, и встречать порочную бывшую.
Мы шли по набережной, взявшись за руки, и молчали. Она не поднимала на меня своих глаз, но и не пыталась убрать свою ладонь из моей. Я чувствовал вину, что позволил Дине сесть за наш стол и хотел сжать писательницу в объятиях, но она была пьяна и слишком серьезна.
— Ты говорила, что становишься болтливой… — попытался пошутить и разрядить обстановку. Хотелось понять, что творится в голове непорочной.
— Становлюсь. —
— Зачем мне к ним? — удивился, не позволив убрать руку.
— Ты так на неё смотрел… — пьяно обиженно буркнула писательница и снова попыталась вырвать руку, но я только ближе притянул её к себе.
— Как так? — спросил, стараясь подавить улыбку.
— Аж прожигал её взглядом! Я хоть немного выпила, но во мне проснулся глаз-алмаз! — смешно щуря глаза, заверила неопытная алконавщица. — И моя сетчатка сейчас все сканирует идеально! Даже Мороженку могу через километры увидеть! Понятно тебе?
— Понятно, понятно. Правильно заметила, прожигал неприязнью. — я погладил её по голове, наблюдая за реакцией. — А ты ревнуешь?
— Я? — Слава возмущённо захлопала ресницами. — Ещё чего! Мы совершенно незнакомы для подобного рода эмоций! У меня нет права ревновать. Тебя не знаю ни я ни моя сетчатка. К тому же, ты мой босс, и я пишу эти порочные порочные отрывки, — она закрыла раскрасневшееся лицо руками, но говорить не перестала. — А ты их читаешь, ужасаешься, скорую вызываешь, содрогаешься и думаешь обо мне плохо… Как о падшей порнушнице….
Сдержать смех удавалось с трудом. Я аккуратно взял ее руки в свои и с улыбкой спросил:
— Это тебе твоя сетчатка сейчас сказала?
— Да! — икнув, совершенно серьезно подтвердила она. — И бывшая у тебя красива, как холод, закутанный в сладкую глазурь. Посыпана пылью далёкой звезды, сияющей светом давно погасшим, до которого никогда… никогда подобной мне не добрести… до блеска подобного мне не добраться…
— Моя бывшая не достойна этих слов, хоть ты и метко уловила суть Дины. И ты, Слава, ты намного ярче, чем весь её обманчивый блеск. — не удержавшись, сжал в объятиях и посмотрел в глаза. — Ты же забудешь всё, о чём мы говорили?
— Скорее всего да, — грустно подтвердила она. — Не хочу забывать то, что ты сейчас сказал.
И тогда я сделал это в первый раз. Не знаю, насколько мой поступок выходил за пределы кодекса джентльменов, но я её поцеловал.
Глава 28
За ночь в моей голове произошла высадка многочисленного семейства бегемотов, и теперь они теснятся и топчутся так, что сводит скулы, а открыть глаза удается далеко не с первой попытки.
Эффект моего третьего в жизни водочного похмелья невозможно перепутать ни с чем другим. Бегемоты всегда со мной…
Это зелье преследует меня
И сейчас я тоже мало что помню, точнее, тонкая ниточка мерцающих воспоминаний обрывается в кафе, в которое мы вчера заходили с Георгием, а дальше гирлянда гаснет, оставляя меня в глухой темноте забытья…
Сфокусировав взгляд на светлой стене, я очень долго осознаю что-то тяжёлое на своей талии, а потом и вовсе превращаюсь в концентрированный слух, ощущая чужое размеренное дыхание на своих волосах.
Мамочки…
Неужели это не страшный сон, подаренный коварным пойлом, а явь, в которой незнакомец обнимает меня сзади. Кто-то, с кем мы сумели поместиться на односпальной кровати… И?
Георгий! Стрелой прозрения выстреливает во мне мысль, отчего щеки начинают гореть в агонии стыда.
В чем я? В чем я? Бесстыдная! — вопит сознание.
Майка! И я чувствую на себе белье… Не голая, уже хорошо, утешаю себя, но тут же противоречу — а штаны где? Штанов-то нет? Без штанов реальность не так мила…
Ничего не помню… Что вчера произошло? Как мы оказались в моем номере и почему спим в обнимку… Неужели мы того…
— Вообще, что ли ничего не помнишь? — недовольно осведомляется некстати явившая себя миниатюра владелицы Эры.
— Эх, как жаль… — прочитав в моих глазах отрицание, вздыхает маленькая я.
— А вы знаете? — спрашиваю и сразу ловлю критический взгляд от Риммы Константиновны.
— Милочка, — вздыхает женщина. — Мы плод твоего воображения. Знали бы, не спрашивали бы тебя сейчас. И завязывай с алкоголем, он тебе не к лицу.
Мне хочется возразить, что я и так не пью, но на поучительной ноте обе исчезают, оставляя меня один на один с мыслью — как незаметно выскользнуть из-под руки и убежать. Направление не имеет никакого значения, главное — скорость! Точнее, максимально возможная скорость. Но после первой же слабой попытки отодвинуться, мужчина за моей спиной шевелится и, не замечая нервозных попыток моих конечностей, прижимается ко мне, целует в волосы и сонно произносит:
— Доброе утро, цветочек. Проснулась?
Несмотря на непрекращающийся топот бегемотов, дикую сухость во рту и не до конца восстановленную функцию зрения, тело решительно бросает в жар.
Оказывается, мужской голос после сна способен приобретать дополнительную палитру сексуальности. И Георгием выкуплена вся возможная серия, вместе с лимитированной. У меня от одного звука внутри начинается буйное таяние ледников…
Он сказал «цветочек» … а меня так папа в детстве называл, и я почему-то всегда чувствовала себя совершенно счастливой и особенной…