Мой помощник Карсыбек
Шрифт:
Да и было за что.
Как-то летом, задолго до начала уборки, Миша попросил Матвея Ивановича отпустить его на несколько дней из совхоза. Ему, видите ли, надо было съездить в соседний район к приятелю. Приятель жил в рабочем поселке, километрах в тридцати от «Тихого Угла».
Матвей Иванович, как всегда, посоветовался с Габитом Нурмановым. Он ничего не делал без совета партийного секретаря.
Миша получил отпуск.
Вернулся он дня через три. И не один, а… с коровой. Да-да, он привел самую настоящую рыжую корову, с добродушной мордой и глупыми фиолетовыми глазами.
К тому времени на центральной усадьбе появилось множество
Кроме того, на конюшне стояли двенадцать породистых лошадей и могучий красавец жеребец Варяг. Их Матвей Иванович купил, чтобы развести на целине хорошую племенную породу лошадей. Ведь лошадь требуется в любом колхозе или совхозе. Сколько бы в этих хозяйствах ни было тракторов и машин, без лошади не обойтись. Она делает такую работу, для которой машину не всегда выгодно пускать в дело.
Можете себе представить, что творилось на центральной усадьбе в тот день, когда Миша Белянович привел корову!
Все новоселы, оказавшиеся в тот час дома, высыпали на улицу и сломя голову побежали к конторе, возле которой к телефонному столбу была привязана корова.
Хозяйки придирчивым глазом осмотрели ее и решили, что она будет давать в день не меньше пятнадцати литров молока.
— Восемнадцать! — возразил Миша гордо. — Хозяева говорили, что она может давать и все двадцать. Только корми ее как следует.
— А кто же ее будет доить? — недоуменно спросила Соня.
— А я уже научился, — скромно сказал Миша Белянович. — Стоит, не шелохнется.
Подошла Марьям и тоже похвалила корову, что особенно польстило Мише. Он всерьез подумывал о том, что, пожалуй, было бы неплохо, если бы задорная агрономша переменила казахскую фамилию на белорусскую. Но время шло, Марьям никакого желания пойти навстречу Мише не проявляла… И он страдал.
Пока Марьям осматривала корову, подошел главный штаб совхоза. Все хвалили корову. Последним явился Матвей Иванович и начал хвалить Мишу Беляновича.
Хижняков сказал, что пройдет еще несколько месяцев — и совхоз начнет обзаводиться коровами, овцами и свиньями. Дальше он сказал, что так же будет во всех целинных совхозах Казахстана и других республик. Он назвал цифры, за точность которых не могу ручаться: ведь я получил их из рук Карсыбека. Правда, у этого парня поразительная память — так уж у него устроена голова. Если бы он не запомнил всего того, что случилось в совхозе в те годы, не было бы этой книжки.
Матвей Иванович сказал, что к концу тысяча девятьсот шестидесятого года в совхозах Казахской республики будет много скота и разной птицы и что к этому времени в нашей стране будет столько молока, масла, мяса и шерсти, что мы догоним Америку, где этого добра пока что производят больше. Не вообще больше, а на одного человека в среднем.
И еще одну важную вещь сказал тогда Матвей Иванович:
— Сейчас мы вынуждены отпускать людей в отпуск почти на всю зиму, потому что работы для них в эту пору в совхозе нет. А вот, когда обзаведемся коровами, овцами, свиньями, птицей, построим для них фермы, тогда и зимой нам будут нужны люди. И в отпуск мы будем отправлять их не до весны, а как полагается по закону: на месяц или на две недели… Но на этом еще не все кончается, — говорил дальше Матвей Иванович. — Не только совхоз, но и все новоселы должны обзаводиться домашними животными. И в этом мы им поможем. Ведь вокруг такие чудесные, такие богатые пастбища! Кроме того, — заявил Матвей
Матвей Иванович обнял и расцеловал Мишу, потом осмотрел корову и сказал, что она доброй породы, и только одного не может понять, зачем Мише такая уйма молока.
— Буду отдавать его детскому саду, — заявил Миша.
Все очень громко хлопали ему, а он смущался.
И началось вокруг коровы сущее столпотворение! Каждый предлагал Мише свои услуги. Нашлись среди новоселов доярки. Соскучившись по своему делу, которым занимались дома, все они хотели доить корову. Пришлось выбирать самых опытных.
Плотники тут же пообещали Мише соорудить для коровы хлев.
Корм для буренки тащили кто попало. Но скоро она перестала быть единственной в совхозе. Сначала несколько новоселов уехали в дальние районы покупать коров, коз и свиней. За ними потянулись все, кому было не лень ухаживать за животными. К началу уборки коров завелось столько, что пришлось подумать о пастухе.
И кто бы, думали, стал им?
Карсыбек.
Его отговаривали Соня и Тентекбай, а Карсыбек стоял на своем. Ведь и его отец лет двадцать назад работал чабаном в одном казахском колхозе. Кроме того, Карсыбек заявил, что он любит животных.
— А когда подрасту и кончу школу, — сказал он, — буду учиться дальше и стану механиком. Вот увидите!
И он стал хорошим помощником зоотехника Зины-Бензины. Так прозвали полную, круглолицую девушку, приехавшую на целину из Пензенской области, где она работала колхозным зоотехником. В «Тихом Углу» в то время было немного скота, и совхоз не нуждался в зоотехнике. Зина Иванова быстро выучилась водить бензовоз. Вот почему ее шутливо прозвали Зиной-Бензиной.
Однако ей недолго пришлось развозить горючее по бригадам. Почти накануне уборки урожая совхоз получил большое стадо коров, свиней и овец. Зина оставила бензовоз и занялась своим привычным делом. Вернулась она к нему с большим удовольствием. Карсыбек подружился с ней, и она научила его ухаживать за коровами, Зина просто нахвалиться не могла своим учеником: очень уж смышленый парень!
Конечно, Карсыбеку было приятно выслушивать похвалы Зины-Бензины. Тем более что она сказала как-то:
— Из тебя, парень, со временем выйдет хороший зоотехник.
— Да нет, — нахмурившись, сказал Карсыбек. — Это я тебе престо помогаю. Потом я буду паровозным машинистом.
Карсыбек все дни проводил в степи, где целина еще не была распахана. Приятели навещали маленького пастушонка и помогали ему.
И Тентекбай тоже.
В конце июля опять зашумел Степной разъезд. Каждый день с запада и востока приходили длинные-предлинные пассажирские и товарные поезда с вагонами, разукрашенными плакатами и разными смешными лозунгами, вроде: «Не пищать!», «Носа не вешать!», «Маменькиных сынков с целины вон, не для них этот вагон!»…