Мой прекрасный негодяй

Брук Кристина

– Мне следовало найти какое-нибудь место, чтобы провести эту ночь, но…

Боже праведный! Она и не заглядывала в будущее дальше своего прибытия в Лондон. Какой же дурочкой надо быть, чтобы не предусмотреть подобную возможность и не позаботиться об этом заранее?

Нет, ей просто слишком отчаянно хотелось поскорее сбежать из дома братьев. И она слишком доверяла этому не заслуживавшему доверия негодяю.

– Моя дорогая Хани, не говорите чепухи, – произнес Давенпорт. – Я специально вырядился подобным образом, чтобы станцевать

вальс с моей кузиной и уговорить ее оставить вас здесь. У нее самая добрая душа на свете, к тому же она может добиться от Трегарта всего, чего угодно. Сами увидите, сегодня вечером вам не придется никуда идти.

Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, и сердце в ее груди тяжело, медленно подскочило.

Она всем существом хотела разделять его спокойствие и уверенность. Но больше всего она хотела надеть нарядное платье и войти в бальный зал, рука об руку с ним. Видеть, как он смотрит на нее с восхищением – или даже с благоговейным трепетом, – а не с забавной снисходительностью, как сейчас.

Если бы только она могла понравиться леди Трегарт. Если бы только она могла убедить опекуна расстаться с частью доходов от ее капитала, чтобы она могла оплатить свой дебют.

Она попала в Лондон, но это не принесет ей особой пользы, если лорд Девер воспользуется своим правом опекуна и отошлет ее обратно в Грейндж. Возможно, что уже к утру ее братья будут прочесывать весь город, разыскивая ее.

– Вы уверены, что вам удастся уговорить леди Трегарт оставить меня здесь? – спросила она.

Его зубы блеснули в улыбке, которая превратилась в дьявольскую усмешку.

– Моя дорогая, любая женщина, танцующая со мной вальс, все равно что воск в моих руках.

Она фыркнула.

– По сути, я настолько в этом уверен, – продолжал он, не обращая внимания на то, что его перебили, – что собираюсь сейчас же передать вас в руки домоправительницы. Она найдет для вас подходящую спальню, а я тем временем постараюсь умилостивить мою кузину.

Как только они оказались в хорошо освещенном месте, она заметила, что щетина с его подбородка исчезла, а синяки на лице резко контрастировали с чистой, гладко выбритой кожей. Волосы были уложены блестящими темными волнами, но не взбиты и напомажены, как у большинства джентльменов. Ей нравилось, что они до сих пор выглядели естественно, хотя и опрятнее, чем раньше.

Ох, ей и впрямь следовало быть довольной тем, что он не выглядел точно так же, когда они встретились впервые. Тогда у нее не хватило бы смелости противостоять ему – или даже заговорить с ним, коли на то пошло.

– Вы скажете леди Трегарт то, о чем мы с вами условились? – произнесла она. – Никакой возмутительной лжи или… или…

– Не беспокойтесь, моя дорогая. У меня все под контролем.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб, как ребенка.

– Спокойной ночи. Завтра мы вместе со всем разберемся. А сейчас вам нужно отдохнуть.

Хилари почувствовала необъяснимое раздражение от того, что

ее вот так благожелательно, почти по-отечески, отпустили. Однако она все же отправилась наверх вместе с добродушной домоправительницей, которая даже бровью не повела, когда ей посреди бала приказали приготовить подходящую спальню для неожиданной гостьи. Похоже, миссис Фейтфул сочла родство Хилари с хозяином достаточной причиной, чтобы приветствовать ее. Если бы только она знала!

– Эти апартаменты принадлежали сестре хозяина, леди Жаклин, – произнесла домоправительница, пропуская ее. – Теперь она замужем и живет за городом.

Комната была изящно отделана и обставлена с исключительным вкусом. Хилари моргнула, не в состоянии даже представить себе, что можно жить в такой роскоши.

– Как красиво! – выдохнула она.

– Хозяйка приказала заново обставить мебелью весь дом после того, как вышла замуж за хозяина, – заметила домоправительница. – Леди Жаклин, как вам, должно быть, известно, не особенно жалует разного рода рюши и оборочки. Ну и споры разгорелись между этими двумя! Но в конце концов хозяйка настояла на своем, а леди Жаклин спальня понравилась, даже против ее воли.

«Да и как она могла ей не понравиться – вплоть до последнего дюйма?» – подумалось Хилари.

Хилари хотелось прилечь на толстый ковер и лепить снежных ангелов, как в глубоком пышном сугробе. Ей хотелось упасть на кровать с балдахином, погружаясь все глубже и глубже в пуховый матрац. Ей хотелось завернуться в яблочно-зеленого цвета занавески и танцевать вальс.

Ни на одной из поверхностей не было ни малейшего следа пыли. Ни единой прорехи или дырочки от моли. Ни единой паутины или трещины на украшенном изысканной лепниной потолке.

Хилари почудилось, что она умерла и попала на небеса.

И она решила – здесь и сейчас, – что сделает все, что от нее потребуется, лишь бы остаться в этом доме. Даже если для этого ей придется заключить сделку с самим дьяволом.

Давенпорту повезло: он вернулся в бальный зал как раз к обещанному вальсу.

В голубых глазах Розамунды блеснули искорки.

– А я уже думала, что ты собираешься оставить меня без партнера, – произнесла она. – Где ты был все это время? Не иначе как какая-нибудь легкомысленная матрона привлекла твое внимание.

– Вовсе нет, – ответил Давенпорт. – И если семейная жизнь превратила тебя в сварливую мегеру, Рози, могу лишь пожалеть, что ты не осталась незамужней. Без партнера, если можно так сказать. – Он, нахмурившись, взирал сверху вниз на ее совершенную красоту. – Впрочем, держу пари, что тебе еще никогда не приходилось подпирать стену во время танца.

Тут он подумал о Хилари, твердо дав себе слово, что она тоже не останется без кавалеров. Но прежде чем беспокоиться о том, кто будет с ней танцевать, сначала ему следовало обеспечить для нее лондонский сезон и приглашение на бал.