Мой пушистый фамильяр
Шрифт:
— Это что? — возмущенно спросила я. — Это я тут живу?
— Угу, — весело подтвердил Пушистик. — Настоящее ведьмино жилище.
— Понятно, — я задумчиво огляделась. Я, конечно, чистюлей никогда не была, мама меня частенько ругала за бардак в комнате, но такого безобразия я не допускала. Я тут и есть не смогу, побрезгую.
Значит, для начала наводим порядок, а потом уже будем обедать и разговаривать.
— Где тут ведро и тряпка? — я решительно закатала целый рукав, а тот, который висел на ниточке, просто оторвала, чтобы не мешался.
Пушистик поднялся под потолок и хмыкнул:
— Понятия не имею.
Вот ведь… фамильяр недоделанный. Нет, чтобы помочь! Впрочем, может ведьма никогда не прибиралась и у нее этого ведра просто нет?
Я снова обвела взглядом комнату.
Надо же, и печка есть, правда, крохотная, но, чтобы прогреть эту комнатушку, ее мощности хватит. И еду, наверное, на ней же готовят? Хм, я ее хоть растопить-то сумею или придется ягодами с дерева питаться?
Желудок недовольно что-то буркнул, вспомнив о еде, но я прислушиваться не стала. Да и мысли о растопке из головы выбросила. Об этом я подумаю, когда время подойдет. Сейчас нужно найти ведро и тряпку.
Все нужное для уборки нашлось в закутке за печью, таком же пыльном и грязном, как и вся комната. Пока выкапывала из-под кучи хлама ведро, подняла тучу пыли, да еще в паутину вляпалась. Вылезла оттуда, чихая, как ненормальная. Эх, маску бы сюда медицинскую, а то точно аллергия на пыль начнется.
Прочихавшись и с трудом стряхнув прилипшую паутину, взглянула на так и висящего под потолком и с насмешливым интересом на меня смотревшего Пушистика.
— Где тут воды набрать можно?
— С другой стороны поляны ручей течет, — фамильяр махнул лапой в сторону печки.
Я подхватила ведро и вышла из ведьминого жилища.
Ручей искать не пришлось. Обойдя ствол дома-дерева, сразу увидела бегущий по краю поляны быстрый, глубокий, но не широкий ручей. Перешагнуть не получится, а вот с разбега перепрыгнуть — запросто. Но, видимо для большего удобства, рядом с ручейком лежала толстая доска: клади на набросанные вдоль берега камни и перебирайся со всеми удобствами, ног не замочив.
Вода в ручье оказалась чистая и холодная. Родниковая, что ли? Нужно будет позже посмотреть, откуда он течет.
Зачем вот только это мне надо? Какая разница — откуда, главное, за водой ходить недалеко.
Следующие три часа я упорно приводила ведьмину халупу в порядок. Пыли наглоталась по уши, исчихалась вся, пятнами красными покрылась, но красоту навела. Стряхнула пыль с пучков травы, протерла стены и окна, разогнала пауков, сложила одежду в скрипучий шкаф, выгребла сажу из печки, отскоблила грязь с пола и только после этого, подняв голову, вспомнила про потолок.
Да, туда я не залезу.
Зацепилась взглядом за болтающийся над головой меховой шарик. Пушистик так и провисел вверху, с интересом разглядывая мои телодвижения. Вот пусть теперь тоже поработает.
— Эй, хватит на меня глазеть. Не в музее. Протри-ка
— Зачем? — флегматично отозвался фамильяр.
— Чтоб чисто было. Я бы и сама это сделала, но очень уж высоко, не доберусь.
Фамильяр пожал плечами… я не знаю, где у этого шарика плечи, но то движение, которое он сделал, очень походило на пожатие плечами. Что-то пробормотал, перевернулся на спину, развел лапки в стороны и засиял зеленоватым светом. А потом выплеснул из себя этот свет, как я — воду из ведра. Свет растекся по потолку и погас, а потолок оказался белоснежно-белым и заблестел так, что на него стало больно смотреть.
Я смотрела на это представление круглыми глазами, восхищаясь умениями моего фамильяра. А когда все закончилось, до меня потихоньку начало доходить, что меня попросту нагло и жестоко поимели. To, на что я, чумазая и голодная, потратила уйму времени, Пушистик смог бы сделать за пять минут. И я бы уже давно приготовила ужин, помылась и переоделась.
— Ах, ты, скотина… — выдохнула я и с силой бросила в этого наглого гада тряпку, которую до сих пор держала в руках.
Пушистик ловко увернулся, а на свежевымытом потолке остался грязный отпечаток.
— Вот и помогай тебе после этого, — фыркнул наглый шарик, зависнув в дальнем от меня углу.
— Ты… ты… — злость внезапно прошла. Я устало сгорбилась, махнула рукой, подняла ведро и, идя к двери, мрачно закончила: — Гад ты после этого, а не фамильяр.
И вышла из комнаты.
Как следует вымыла в ручье ведро, оттерев песком налипшую на стенки грязь, набрала чистой воды, умылась сама, с грустью помечтав о горячем душе, и потом долго сидела, слушая чириканье и трели невидимых в листве птиц, подставляя разгоряченное лицо теплому летнему ветерку.
В дом зашла, когда смеркаться начало. Есть уже хотелось невыносимо, и я с грустью вспомнила маму: что она сегодня на ужин приготовила? Макароны или сырники? Или вообще готовить не стала, а заказала пиццу? Когда мама волновалась, у нее постоянно что-то подгорало, поэтому в такие моменты папа предпочитал ужинать в кафе или заказывать еду на дом. А сегодня мама наверняка здорово переволновалась.
А мне сейчас придется еще долго возиться, чтобы ужин на печи приготовить. Я даже не уверена, что смогу ее разжечь, никогда подобным не занималась. А на фамильяра надежды мало. Я уже поняла, что на него где сядешь, там и слезешь.
Что ж мне так с фамильяром-то не повезло? Такой, вроде, симпатяшка, а характер поганый. Недаром он меня в моем сне едва не съел. Ладно, хоть наяву не покушался. Впрочем, как говорят — еще не вечер. Может, он пока сыт был. А как проголодается, так мне конец и придет.
Тяжело вздохнув, я открыла дверь… и застыла на пороге. Комната блестела чистотой. И не той, что я навела. Я тот еще уборщик, как ни старалась, a, например, разводы на полу так и остались. Небольшие, правда, но были. Да и протереть стены до самого верха не получилось.