Мой путь озарён рассветом
Шрифт:
Дверь была расписана странными незнакомыми мне символами, под ручкой был врезан дверной замок, чего в домах других расков я не замечала, а рядом красовалась металлическая пластинка и молоточек для стука. Я постучала, и пластинка отозвалась удивительно приятным звоном. Из-за двери раздалось кошачье мяуканье.
Марика открыла быстро, и огромный пушистый чёрный кот сверкнул зелёными глазами, недобро глядя на меня. Раски не заводили домашних животных, кроме лошадей и охотничьих собак. Удивительно, но никто не имел ни коровы, ни даже курицы, что уж говорить о кошках. Сона рассказывала мне что-то про древние обычаи, но я всё равно не могла понять, зачем их блюдут, если кочевая жизнь осталась далеко в прошлом.
— Фред, сгинь, —
Я тоже определённо была рада её видеть. А ещё я была рада видеть, что на свете существуют такие потрясающие дома, как её. Это место было непохоже на аккуратный кабинет Финиды или на уютный дом Коры, заваленный товарами из её лавки. Здесь было светло, тепло и просторно, но практически всё место занимали всевозможные потрясающие штуки. На стенах висели большие и маленькие амулеты из разных стран, пучки трав и хитрые украшения, на полках стояли звериные чучела и статуэтки, повсюду выглядывали кружево и ковры. И книги, книги, множество книг! На столе, на камине, стопки высились вокруг дивана и у кресел. Больше, чем книг, было только бумаги. Записки, схемы, рисунки, карты, перья, склянки с чернилами. Уютно, таинственно, восхитительно.
Я просидела в этом доме до темноты, слушая его хозяйку и поражаясь тому, как много она видела и как много она знает.
— Эти маски изготовляют чернокожие дикари, что живут в диких землях южнее южных островов. Они верят, что те, кто носит такую маску, защищены от демонов. Мы зовём этих людей дикарями, потому что они не строят городов, не признают королей, не понимают денег и не пользуются вилками. Но знаешь что? Дух созидания, заключённый в этой маске, не подпустит к её обладателю ни одного демона ближе чем на два шага. В нашем так называемом цивилизованном мире я ни разу не встречала защитного амулета подобной силы, у дикарей же такая есть у каждой женщины. Что ты на это скажешь?
На это я могла сказать только одно большое «ах». Мир был полон потрясающих неизведанных вещей, а я сидела тут, в клане, обучаясь у Криса, который ничего не рассказывал. С другой стороны, только теперь, слушая Марику, я понимала, как мало вымысла на самом деле оказалось в тех книгах, которые мне подсовывал Призрак.
— Каждый может стать кем угодно. Каждый может быть кем угодно. А те, кто в это не верит, — отвратительные зануды, — сообщила мне Марика, когда на улице уже совсем стемнело и я с тоской начала задумываться о том, что пора бы идти домой. — И дело вовсе не в том, что ты умеешь. Ты можешь охотиться, сражаться, писать стихи, рисовать, лечить людей, делать столы, шить одежду, ковать металл, но при этом быть никем, так, человеком с набором умений. А можешь не иметь никаких определённых способностей, но держать себя таким образом, что при одном взгляде на тебя люди начнут улыбаться. Или, наоборот, хмуриться. Повторю, дело не в том, что ты умеешь, дело в том, что ты сама о себе думаешь, понимаешь? Найди, что в тебе главное, и держись за это. И наплюй, что окружающим это может не понравиться. Если ты для себя решишь стать кем-то, ты можешь стать им. А всё остальное значения не имеет. Вот я для себя решила, что хочу знать, как устроен наш мир. Пусть полностью познать его я не смогу — тут одной жизни маловато будет, — я приложу все силы, чтобы добиться своего. И до самой старости у меня будет любимое дело, которым я смогу заниматься. И никто не сможет сбить меня с моего пути, утверждая, что я занимаюсь ерундой.
Я яростно кивала, в который раз понимая, что наконец-то нашла человека, на которого действительно хотела бы быть похожей. Вот только где взять силы делать то, что хочется, несмотря на общественное неодобрение? Я с грустью понимала, что никогда не решусь намеренно предать ожидания Коры, Финиды и остальных людей, успевших стать для меня важными.
— Ты ведь хочешь научиться так
— Да, но…
Ведунья прижала палец к моим губам.
— Никаких но.
— Я не смогу стать такой, как вы, я слишком завишу от мнения окружающих, — пробурчала я сквозь её палец. — Кроме того, я ведь обыкновенная лиса, никаких особенных способностей мне не светит.
Марика рассмеялась.
— Увы, такой, как я, стать не сможет никто по совсем иным причинам, а жаль. Видишь ли, я слишком избранная.
Я знала, что с этой женщиной мне никогда не сравняться, но всё-таки одно дело — знать самой, а другое дело — услышать это от неё. Я погрустнела.
— Как это?
— Очень просто. Во-первых, я аномальная, у меня два звериных воплощения. Во-вторых, знаешь, какие? — Марика подалась на ноги, и прямо на моих глазах белоснежный лисий мех сменился рыжим, изменились уши, передо мной стоял очевидный красный волк. — В-третьих, я могу принимать полную форму обоих. В-четвёртых, от лисы я приняла способность чувствовать, а от волка — слышать. В-пятых, когда-то давно прежний Слышащий собирался заменить Финиду на меня. И сейчас я, а не она, занималась бы всей этой скучной ерундой, если бы я предусмотрительно не отказалась. В-шестых, я киирин. Ну как, теперь понимаешь? Ух, ты так мило топорщишь ушки, когда взволнована!
Топорщу? И в самом деле. Я поспешно дёрнула ушами и скорее спросила, чем просто сказала:
— Я читала, что двух зверей имеют только те люди, которые не в ладах с собой, и достаточно разобраться в себе, как один зверь исчезает.
— Ерунду пишут, — Марика махнула рукой и села обратно в своё кресло. Как-то незаметно она снова стала белой лисой: похоже, ей так больше нравилось. — Любой тебе скажет: два зверя — это неправильно. Ты должна над собой работать, развить одного и задавить второго так, чтобы он совсем ушёл. Но разве так мы решим наши проблемы? Нет, лишь загоним их в угол! Не нужно выбирать между зверями, нужно принять обоих в равной мере, принять себя такой, какая ты есть. Не пытаться быть кем-то другим, не пытаться быть только частью себя самой, — она говорила так проникновенно, будто два зверя было у меня, а не у неё. — Что есть такое исправление аномалий, как не прямое нарушение первого закона Кииры? «Не избегай своей животной ипостаси, познавай её и совершенствуйся». Каждый в глубине души понимает это. Почти каждый, есть несколько печальных исключений, и, вот беда, Финида одна из них. К сожалению, в этом есть доля моей вины. Она, видишь ли, всё ещё не простила меня за то, что я ворвалась в её жизнь, забрала все её мечты, а потом вернула часть из них назад и ушла путешествовать, — горько усмехнулась она.
Я поёжилась. Похоже, у Финиды были причины не любить эту женщину, и она сама это признавала.
Заговорив о Слышащей, Марика заметно погрустнела и посерьёзнела.
— Однажды каждый человек оказывается перед выбором: делать то, что он хочет, или делать то, чего хотят от него другие. Если ты будешь делать то, что ты хочешь, тебя назовут эгоистом, потому что ты живёшь для себя. Даже если ты искренне хочешь помогать другим. Если ты будешь делать то, чего хотят другие, тебя назовут эгоистом, как только ты попытаешься перестать. Вот только где такой закон, по которому ты должна жить для других? Нет его. Так что просто прими, что тебя назовут эгоистом в любом случае, и делай то, что хочешь делать.
— А если я хочу чего-то, но это будет мешать другим, а я не хочу мешать другим?
— Не хочешь мешать другим — значит, боишься их реакции, их мнения, их оценки. Так что выбор перед тобой несколько иной: испугаешься ты делать то, чего хочешь, или нет? И вот тебе небольшой красочный пример. Я всегда делаю то, что хочу, и я делаю только то, что хочу. Я вижу, что у тебя сложилось определённое мнение обо мне, а теперь поспрашивай в деревне, какое мнение сложилось обо мне у других.
Я медленно кивнула.