Мой путь озарён рассветом
Шрифт:
Продовольственный склад сгорел, как и дом и лавка Коры. Поползав по развалинам южного района и от души измазавшись в угле и саже, я отправилась бесцельно бродить по уцелевшей части деревни. Ноги вынесли меня к дому Криса.
Окна были всё так же заколочены, но дверь оказалась открытой нараспашку. Я осторожно подошла к ней и заглянула внутрь. Пахнуло затхлостью.
— Крис?
Никто не отозвался. Судя по всему, в доме побывал не его хозяин, а всё те же мародёры.
«Проклятые ниоры. Помощи от них не дождаться, а как грабить — сразу тут!» — гневно подумала я, поймала
Я вошла в дом, оглядываясь по сторонам и созерцая следы грабежа. Дверь в мастерскую оказалась выбита, и я вспомнила, что так и не рассказала Крису о Фаине. Наверняка что-то такое упомянул в своём рассказе Питер, вот только маг понятия не имел о том, кем была колдунья, которую я отдала её же демону.
Желая проверить, на месте ли портрет Фаины, я вошла в мастерскую. Портрет, как и раньше, висел на стене, но ножи пропали. По комнате были разбросаны многочисленные бумаги с рисунками, ящиков, в которых они хранились раньше, видно не было. Должно быть, в них грабители выносили то, что сочли достаточно ценным.
Крис рисовал много. Я видела зарисовки к сценам знакомых мне книг, видела изображения соклановцев. В углу валялись работы, выполненные в цвете. Я подняла одну из них и наткнулась на мудрый взгляд Финиды. Портрет был столь реалистичным, что на короткий миг мне показалось, будто Слышащая снова жива.
Со следующего портрета на меня смотрела Малисана, я нашла Сону и остальных из нашей компании, ещё несколько незнакомых мне лиц. Улыбчивая женщина-лисица могла быть только матерью Криса, серьёзный мужчина с тигриными ушами скорее всего был отцом, а молодая девушка, белая лиса, была настолько похожа на Призрака, что я сразу поняла: сестра. Крис рисовал портреты важных для него людей.
Я сложила листы на месте и поднялась, собираясь уйти. Мне не хотелось, чтобы Призрак узнал о том, что я рылась в его вещах, но мой взгляд привлёк упавший холстом вниз мольберт. Остался ли на нём рисунок? Что рисовал Крис, прежде чем уйти? «Мог ли он рисовать меня? — задумалась я. — Всё-таки мы проводили вместе много времени».
Любопытство сражалось с нерешительностью, но эта поистине бурная битва была прервана негромким покашливанием, донёсшимся откуда-то из-за моей спины.
— Интересные у меня тут мародёры.
Я вздрогнула и отскочила подальше от мольберта.
— Прости, я просто подумала, вдруг они ещё здесь, и… — я осеклась, понимая, как нелепо выглядят эти оправдания.
— И любопытство в тебе вскипело, — подсказал Крис, поднимая цветные портреты и перекладывая их на стол.
Я ничего не ответила, так и стояла, наблюдая за тем, как Призрак собирает бумагу.
— Я встретила Фаину.
Крис на миг замер, медленно выпрямился, посмотрел на меня. Я дёрнула хвостом и впервые за весь день обратила внимание на то, что он так и остался длинным, тёмно-серым, покрытым чёрными узорами. Хвост горной рыси.
— Она собиралась вырывать из меня душу с помощью демона, но я… В общем, Фаина теперь…
— Это её ты отдала демону из высших? —
— Да, — выдавила я, — её. Я хотела её убить, но оказалось, что, пока слияние не завершено, это невозможно.
Мы стояли, смотрели друг на друга, а бумага из рук Призрака мелкими обрывками летела на пол. Мне снова стало страшно. Этот новый Крис, куда более живой, чем прежде, пугал меня гораздо сильнее, чем в то время, когда он заставлял меня бегать, ронял в ручей и бил палкой.
— Значит, она всё ещё где-то тут…
— Была вчера утром.
Я понятия не имела, что стало с эйноматринцами после того, как их выгнали из нашей деревни. Мне было известно, что валмиранцы их не преследовали. Скорее всего, выжившие маги под командованием свиноглазого Рэфьела побежали назад, в Эйноматрин, но как же неприятно было просто так их отпускать!
При мыслях о толстом маге я почувствовала, как просыпается во мне ненависть. Теперь я как никогда ясно понимала, почему Фаину взбесили мои слова о нём. Несколько подписанных им бумаг, и вот Финида лежит лицом вниз на крыльце главного дома, вот смотрит в пустоту мёртвая Кайра, вот плачет, думая, что её не видят, потерявшая друзей Айри, вот в голос рыдают младшие сёстры Онни. А Рэфьел даже не был на поле боя. Он чувствует себя выше нас и боится только наказания начальства.
Мой хвост хлестал по ногам. Я сжала кулаки, глубоко вздохнула и отвернулась. Это было неправильно, но на свете не было никого, кто мог бы свершить правосудие. Потому что наш клан был слишком слаб, а валмиранцы, как и все остальные, не хотели вмешиваться.
Сзади что-то заскрипело. Я обернулась — Крис поднимал мольберт. С незаконченного рисунка на меня смотрела бледная темноволосая девушка с полными ненависти тёмными глазами. Она выглядела потрясающе эффектно, у меня по рукам пробежали мурашки. А потом я поняла, что это всё-таки была я.
Призрак снял незаконченный рисунок, положил его к остальным и кивнул мне.
— Пошли. Нужно всё это сжечь.
Я послушно кивнула.
Он был прав, тащить с собой картины было ни к чему. На заднем дворе дома мы сожгли все рисунки, которые нашли в доме, не говоря друг другу ни слова, так же молча мы вернулись к отряду. Казну нашли нетронутой, её прятали достаточно хорошо. Телеги оказались загружены всевозможными вещами разных людей. Я заворожённо глядела на них, пока мы шли к лагерю. У меня не осталось ничего. Снова. Но на этот раз я всё помнила. И на этот раз просто начать жизнь с чистого листа я не могла.
Когда-то давно Финида сказала, что существует два пути, идти по которым одновременно невозможно: путь сердца и путь разума. Я тогда не придала значения её словам, надолго забыв о них. В полном смысле я поняла, что они значат, только теперь, когда выбор пути встал передо мною в прямом, а не метафоричном смысле.
Настало время выбирать, и выбор дался мне легче, чем я ожидала. Глубоко вздохнув и сжав кулаки, я подошла к Крису и, опасаясь испугаться и передумать, выпалила:
— Я хочу догнать эйноматринцев и убить их главу. Они не могут остаться безнаказанными за то, что сделали.