Мой Шелковый путь
Шрифт:
Ташкент многим отличался от Москвы, в том числе и традиционной азартностью. Наверное, это особенность узбекской нации.
Я вырос в атмосфере азарта. И речь идет не о футболе, а о всевозможных других играх. С раннего детства я видел, как в парках, по разным углам собирались люди и играли в так называемые альчики. Я подолгу наблюдал за ними со стороны, видел, как люди входили в раж, возбуждались, спорили, ругались, ставили наличные деньги. Их взбудораженность перекидывалась и на меня. Я был еще мальчик, во многом не разбирался, но все впитывал, потому что мне это было интересно. Азартность составляла часть моей натуры. Наверное, эта черта характера и вовлекла меня в детстве в футбол – там ведь важна игра, важен успех, важно первенство.
Подрастая,
Мне тоже хотелось играть. Поначалу мои старшие приятели просто подпускали меня поближе, чтобы я мог наблюдать за игрой не через спины зевак, а вблизи. Потом разрешили попробовать. Потихонечку я втянулся. Каждый день не получалось, потому что для игры нужны деньги, но когда они появлялись, я старался присоединиться к играющим.
В процессе игры воспитывалась моя внимательность – одно из важнейших качеств, которые позволяют овладеть окружающей действительностью и взять бразды правления в свои руки. Конечно же, поначалу проигрывал, и было обидно, особенно обидно мальчику, который далеко еще не определился ни в своих желаниях, ни в своих силах, ни в своих намерениях. Впрочем, проигрыши меня только закаляли, я от них крепчал как личность. Даже если я в то время одалживал по игре (случались такие моменты, когда был совсем без денег), то просто спрашивал: «Можно завтра отдам?» Мне отвечали: «Да». Так проверялась честность. Не принеси я деньги в обещанный срок, меня никогда больше не взяли бы в игру. Таковы правила. Честность, порядочность и обязательность шлифовались жесткими требованиями игрового сообщества. Может быть, слово «честность» не совсем уместно, когда речь идет об азартных играх, но слово «обязательность», пожалуй, вполне подходит. Настоящий игрок должен быть обязателен, должен уметь держать слово.
Много позже эта привычка всюду и во всем быть точным пригодилась мне, когда я приехал в Германию. Там пунктуальность очень важна. Например, если на пять минут опоздаешь на прием к врачу, то тебя могут лишить очереди. И мне это нравилось, потому что я с детства жил в сообществе обязательных людей. Если обещал сделать – сделаю, если договорился приехать в такой-то час – не опаздываю. Я лучше раньше приеду и подожду на месте, но никогда не опоздаю. Всегда удивляюсь, когда еду на деловую встречу, почему люди опаздывают (иногда на полчаса!). Я ругаю их всех, иногда очень грубо: «Неужели вы раньше не можете выехать? Трудно разве заложить лишние тридцать минут на дорогу? Уважения в вас никакого нет к чужому времени!» Сегодня в Москве очень тяжело время рассчитать. Ехать сорок минут, а выезжать приходится за полтора часа, а то и за два – пунктуальность обязывает.
Но я отвлекся...
Итак, понемногу я втянулся и начал играть. Сначала это была дворовая игра, затем играл в масштабах Ташкента, когда денежка какая-то подворачивалась. А уж когда в Москву приехал, то играл по-настоящему, серьезно.
В столицу я приехал
Квартира, где шла игра, называлась «катран». На катранах собирались игроки со всего Советского Союза. Это было нечто вроде клуба. Милиция считала, что там собирались только преступные элементы, но на самом деле игроки были разные – и актеры, и военные, и писатели, и доктора. Играли в нарды, шахматы, карты, кости.
Таких квартир было много, но каждая соответствовала своему кругу, своему уровню. Наша компания была элитной и всесоюзного масштаба. Сильные люди собирались, богатые люди. У нас была «высшая лига», если так можно сказать. Но не стоит думать, что я попал туда сразу. Чтобы играть в «высшей лиге», нужно было не только владеть тонкостями карточной игры, но и зарекомендовать себя, доказать свою порядочность, а порядочность, как это ни странно звучит, определялась твоей способностью выплачивать проигрыш. Никого не интересовало, как ты добудешь деньги, важно было расплатиться в срок. Слово «честь» много значило в нашем круге. Слово «фуфлыжник» было клеймом, от которого не отмоешься. Сегодня таких оскорбительных слов нет, сейчас ругаются – как помои льют. Всюду ругаются, но такого тяжелого слова, как «фуфлыжник», нынче нет.
Мы играли на большие суммы на слово: обещал отдать в конце месяца, значит, должен отдать. Как часы – до двенадцати ночи обязан принести. А не отдашь, стало быть, ты «фуфло» и цена твоему слову – три копейки. Если тебя назовут прилюдно фуфлом, никто не станет с тобой знаться. Фуфло – это хуже проказы. С тебя даже проигранных денег больше требовать не станут, потому что с тобой не только дела иметь нельзя, но и просто словом обмолвиться позорно. Никто и никогда не посмел бы замарать себя общением с фуфлыжником.
«Высшая лига» существовала по закону чести. Игра для многих была смыслом жизни, и они готовы были покончить с собой, если у них ничего не осталось после проигрыша и нечем было расплатиться. Такая ситуация для них – смертельный позор. Я знал несколько человек, проигравшихся и пришедших в такое отчаянье, что они свели счеты с жизнью. Один, помню, повесился, другой вскрыл вены в ванной. Никто не пришел бы к ним «выколачивать» долг, но, не выплатив его в срок, они лишались права играть в «высшей лиге», а это равносильно смерти. Не играть они уже не могли, а без игры жизнь теряла свой вкус.
Но это не означает, что выплату долга невозможно было отсрочить. Надо было только попросить заранее, а не после истечения срока. После назначенной даты должник просто переставал существовать для всех.
Карточный мир – непростой мир. Игра требует ума, внимания, а профессиональная игра – абсолютной самоотдачи. Во время игры я становился другим человеком. Какие-то неведомые внутренние резервы открывались, когда я брался за карты. Обострялось не только зрение, мысль становилась молниеносной, поэтому удавалось и просчитывать ходы соперника, и следить за его руками. А виртуозность рук в картах – это важно, потому что руками можно мошенничать. Это не считалось нечестной игрой, ведь вы знаете о возможности обмана, поэтому должны бдительно следить за соперником и не позволять ему «провернуть»
комбинацию руками. Обман руками в картах никогда не считался нечестным – это как подсечка в борьбе, это лишь один из приемов, один из способов одолеть соперника.
Играли по-разному. Например, можно было договариваться о том, как отдается проигрыш: скажем, проигранные сто тысяч можно было расписать на пять месяцев по двадцать тысяч ежемесячно. Или же обещать выплатить все сразу, что всегда приятнее для победителя. Но за «сразу» можно было требовать «игровую сладость», «перевес» какой-нибудь в игре, «шанс», «фору». Много было нюансов, комбинаций всяких.