Мой шейх 2

Снежная Катерина

Под ним расплывалась багровая лужа крови, его дар жизни Адама Йылмыза, второго наследного принца, так и не добившегося аудиенции у своего брата, нового шейха и правителя Магриба.

***

Впопыхах и с тревогой собрался совет министров за «круглым» столом. Страквир, едва не прижав к стене личного секретаря шейха Рамиля Маджахимова, поспешил к нему. Обычно он не позволял себе такого поведения с прислугой шейха, но события последних часов заставили его забыть об этикете.

По городу ходили слухи о новом витке войны, которая, казалось, затихла, но с новой вестью вспыхнула у населения с невероятной

панической волной. И эта волна только набирала силу и не собиралась идти на убыль.

— Ибн, — поприветствовал его секретарь, и Страквир едва поспевал за его быстрым шагом.

— Рад видеть вас, — произнёс секретарь. — Его Величество просил сегодня не задерживаться. У него траур.

— Как он? — спросил Страквир.

Они быстро шли по официальной части резиденции шейха, где собирались не только подчинённые, но и просители, те, кто прибыл к его подчинённым по делам государственной важности.

— А вы как думаете? — отозвался Маджахимов, который, хотя и был молод, уже занимал высокий пост и, по слухам, имел влияние на Карима.

Страквир не верил в это. Он слишком давно знал Карима, чтобы верить байкам о его доверчивости к подчинённым. Да и вообще к кому-либо.

— Я не знаю, — ответил Страквир.

— Он только что потерял родного брата, — казалось, Маджахимов искренне верил в то, что говорит. Его голос звенел от праведного возмущения. — Он безутешен и проводит много времени в своих апартаментах. Почти сутки. У него никого не осталось. Не забывайте, это убийство, в конце концов.

Страквир пытался понять, играет ли секретарь или действительно верит в свои слова, но тот смотрел так искренне, что Страквир смутился своей циничности и отступил.

Вместо этого он занял своё место заместителя министра по транспорту.

— Шейх, — возгласил секретарь, и в залу вошёл Карим, заняв своё место во главе стола.

Выглядел он как обычно. Нельзя сказать, что траур наложил на его облик или выражение лица печаль. Оно казалось напряженнее чем всегда, но не более того.

— Я собрал вас, чтобы обсудить важный вопрос, — начал Карим, обведя всех присутствующих суровым взглядом. На мгновение Страквир подумал, что Маджахимов не солгал. — Как вы знаете, мой брат был убит вчера утром прямо в стенах моего дома, сердца Магриба. И это неприемлемо! Мы собрались обсудить то, что наши враги показали нам и всему миру. Топширы бросают нам вызов. Очень агрессивный и абсолютно невозможно.

Страквир понял, к чему он ведёт, и поморщился. Он любил Карима, но считал, что еще одна война ослабит и без того слабую экономику, принесёт потери и новые сложности не только в плане финансов, но и народного недовольства. Они только что подписали треклятый мир, и вот опять. Если они будут поддаваться на каждую провокацию, Магриб погрязнет в разрухе и войнах и очень быстро потеряет независимость.

— Я собираюсь объявить войну, — закончил свою речь Карим.

Министры дружно захлопали в ладоши. Кому война — беда, а кому мать родна. Ведь не эти же люди будут проливать свою кровь в родных землях Аравии и тратить свои кровные деньги на враз подорожавшие жизненные предметы первой необходимости. Нет, за это будет платить народ Магриба.

— Что вы скажете, Карстен? — спросил Карим у министра промышленности, и Страквир, услышав это, поморщился.

Страквир

подумал: «Не стоило спрашивать у него, да и давать ему слово». Всем было давно известно, как Антара Карстен ненавидит весь род Карима. Хотя они и присягнули на верность его отцу и роду Йылмызов, в душе они остались верными даже не Хуйсейнам, а самим себе. В жилах Карстанов текла более древняя и королевская кровь, чем у двух последних правящих родов вместе взятых. Если что и было более арабским под небом Магриба, чем сама Аравия, так это род Карстанов. Снобизма и высокомерия в них было столько же, сколько и благородных корней.

— Вы правы, — отозвался Антара Карстан, поглаживая свою аккуратную бородку и глядя даже не на шейха, который был почти в три раза младше его, а куда-то в себя. — Топширов следует добить и задушить угрозу в зародыше. Только вот одно жаль, — он поднял тяжелый взгляд на Карима. — Жаль, что вы столь корыстны.

Никому не нравится слышать подобное от собственного подчиненного при других подчиненных. Карстен бросал вызов шейху и не собирался скрывать своего неуважение к нему.

— Когда я неделю назад поднимал эту тему, — сказал Антара, — Вы проигнорировали мои слова и предложения. И только со смертью вашего брата вы созрели до этого мудрого и верного решения.

Глава 9

— Яффа, — произнес Карим после того, как его взгляд встретился с недовольным взглядом Карстена. Лишь едва заметные напряженные желваки на его челюсти выдавали отношение к собственному министру промышленности.

Хатам Яффе, в отличие от Антары Карстена, происходил из новой аристократии и славился своим дружелюбием и умением налаживать торговые связи даже с самыми сомнительными предпринимателями. Он был ближе по возрасту к шейху, но его отец отдал жизнь за род Хуйсейнов, и Йылмызы не забывали об этом.

— Ваше величество, — произнес он с абсолютно серьезным выражением на лице. — Вы правы. Пора выгнать их прочь. Топширы, как и Мактумы, являются ножом в кровоточащем сердце Аравии, и мы должны поставить в этом конфликте точку.

Одобрение и кивки только усилили разочарование Страквира. То, что рассказывала ему Ариа, лишь подтверждало его собственные выводы. Удивительно, но он был вынужден признать, что в паре Адам и Ариа ему больше нравилась Ариа. Она оказалась совершенно неглупой молодой женщиной. Хорошо образованная, рассудительная и осторожная, Ариа делала верные шаги и вызывала у него уважение. Красота и ум — опасное сочетание в женщине по нынешним временам, впрочем, как и всегда.

— А вы что скажете, ибн Кадим?

Однако, его стоило спросить первым, подумал Страквир. Министр финансов Магриба Кадим Джабраилов слыл не последней теневой фигурой в Аравии и Магрибе. Он не был благородных кровей, либо сыном знатных родителей. Говорили, что он талантливый бухгалтер. Его история связи, назначение Каримом на высокий и ответственный пост оставались для всех в королевстве истинной загадкой. Сущей головоломкой. Но как неоднократно показывала история и учил опыт, такие люди возникали из не откуда и исчезали в никуда. Его власть лишь вопрос времени. И как бы кому что ни казалось, чудной араб в возрасте близком к шестидесяти имел огромное влияние на Карима. Его только за одно это можно было не любить.