Мой снежный князь

Вудворт Франциска

— Ты… но как же?.. — начала заикаться я.

Потом закрыла рот и попыталась заново:

— Ты кузнец?!

— Как видишь, — просто ответил он, насмешливо изогнул бровь и спросил: — Девушка, ты принесла мне попить?

— Да я… — растерявшись, пролепетала я. А потом вспомнила, как он провел меня с кофе, поняла, что он насмехается, вспыхнула и выпалила: — Да я тебе больше никогда не предложу выпить, даже будь ты на смертном одре!

— Не страшно, даже одного раза достаточно, чтобы проявить свои чувства.

Я задохнулась

от возмущения, а потом до меня дошло, что он и себя имеет в виду, и когда осознание этого отразилось на моем лице и глаза широко распахнулись в немом изумлении, Драгомир стал серьезным.

— Ты мне нравишься, девушка, — с жаром произнес он. — А я тебе?

Он стоял передо мной, освещенный огнем из кузницы, широко расставив ноги, гордый и прекрасный, как молодой Гефест. Я проследила за каплей пота, которая прокладывала дорожку по его мускулистой груди, спустилась по рельефному животу и уперлась в пояс брюк. Я медленно подняла свой взгляд и посмотрела Драгомиру в глаза.

Меня опалило жаром. Резко развернувшись, я бросилась прочь, а в моих ушах все еще звенел вопрос: «А я тебе?»

Я залетела в дом с такой скоростью, как будто за мной гналась тысяча чертей.

Улана с Янушем с удивлением уставились на меня. Лады еще не было.

— Ты где была? — спросила женщина.

— Гуляла по округе. Случайно забрела к кузнице.

Януш хихикнул.

— У нас все девушки частенько «случайно» забредают на кузницу кто с водой, кто с квасом. А ты, случайно, попить с собой не прихватила? — и он мне подмигнул.

— Януш! — укоризненно воскликнула Улана.

— Но я не знала, что он кузнец, — пробормотала я растерянно.

— Это их семейное дело, — сказала Улана. — У Драгомира золотые руки. Даже в городе его работы очень ценят и часто приезжают к нему сюда сделать заказ. После смерти отца он уже несколько лет работает в кузнице один, есть, правда, мальчонка в подмастерьях. К тому же Драгомир самый лучший охотник у нас в поселении, никогда не возвращается с пустыми руками.

Женщина пошурудила в печке кочергой и продолжила:

— Его дом на отшибе, недалеко от кузницы. Драгомир вообще очень одинокий человек: мать умерла, когда он был еще маленьким, а его отец так ее любил, что больше не женился. Так что нет у него ни братьев, ни сестер.

Улана горестно вздохнула и села на лавку.

— Как они жили вдвоем с отцом, никого близко к себе не подпуская, так Драгомир и сейчас живет, — задумчиво сказала она.

— А наши девушки уж как только ни пытались, даже сестрица моя, — влез Януш, но замолчал под строгим взглядом матери.

— Хватит болтать, иди лучше отцу помоги. Где же Лада? Завтра праздник, надо тесто на пироги готовить.

— Я вам помогу, — предложила я.

— Хорошо, — благодарно улыбнулась Улана, и мы стали с ней замешивать тесто.

Позже прибежала Лада, и мы принялись за уборку в комнатах.

После домашних

дел девушка засобиралась к подругам на посиделки.

— Пошли вместе, — уговаривала она меня. — Я тебя со всеми познакомлю.

— Нет настроения, завтра познакомишь. Давай лучше я тебе новую прическу сделаю.

Лада радостно согласилась.

В этот раз при плетении французской косы я оставляла пряди, которые потом тоже заплела. Получилось, что поверх широкой косы тянулась еще одна узкая.

Лада повертелась и радостно убежала на посиделки. Я же, лежа в постели и пытаясь заснуть, не могла избавиться от картины, отпечатавшейся у меня в мозгу, — гордо стоящий Драгомир, освещенный пламенем. «А я тебе?» — все еще слышала я вопрос.

Рано утром меня разбудила Лада.

— Распусти волосы и не снимай рубашку, — сказала она мне.

— А что мы делать будем?

— С утра все девушки и женщины идут к рябине, завязывают на ветке ленту и срывают ее кисть. Потом эту кисть вешают в доме на оконную раму. Она оберегает жилище от всего плохого, храня в нем покой, счастье и благополучие.

— А мужчины чем занимаются? — спросила я, уже встав и расчесывая волосы.

— Они сегодня в честь праздника зарежут несколько баранов, затем окропят их кровью пастбища и огороды. Это жертва богине Рожане за зеленую траву на лугах и богатый урожай.

— Где ваши поля? — заинтересовалась я.

— У нас их нет. Поля вокруг города, и их возделывают люди из прилегающего к нему поселения Земледельцев, там же и мельницы построены. А мы, продавая пушнину из леса и мясо, покупаем у них крупы и муку.

— А как же огороды?

— Мы сажаем картофель и другие овощи. Нам хватает, — ответила Лада.

— Девчонки, хватит болтать! — крикнула нам Улана, и мы выскочили из комнаты.

Мы подошли к рябине, растущей недалеко от дома. Улана с Ладой запели песню, кивнув мне, чтобы я подпевала, прося Рожану охранить дом от зла. Потом мы повязали ленточки на ветках и сорвали кисти рябины. Вернувшись в дом, застали там Радомира с Яношем. Женщины поклонились им, и я тоже. С песней подвесили пышные кисти красных ягод с пожелтевшими листочками на маленькие гвоздики, симметрично с двух сторон вбитые в оконную раму. А одну веточку Лада отложила на край стола.

— А эту куда? — спросила я девушку.

— Драгомиру отнесет, — ответил за нее брат. — У него же нет женщины в доме.

Лада залилась румянцем.

А Януш не умолкал:

— Вообще-то в этот день дом Драгомира самый защищенный в поселении. Его окна все в рябине — каждая девушка считает нужным принести ему ее.

Мы сели за стол и стали завтракать молочной кашей, сдобренной сливочным маслом. Потом мужчины ушли.

Улана удалилась в хозяйскую спальню заплетать косу.

— Нам тоже можно уже? — спросила я.